Сын Эльпиды, или Критский бык. Книга 2
Шрифт:
Теперь позволь кое-что рассказать обо мне самой. Ты спрашивал, как я теперь живу? Боюсь, мне нечем тебя обрадовать.
Как ты, наверное, знаешь, у нас на острове повсюду размещены персидские войска – и позапрошлым летом Родос оказался вынужден послать подмогу Ксерксу. Однако в следующем году наш мудрый тиран Клеобул исхитрился послать также помощь эллинскому союзу – эти корабли ушли прошлой осенью. В числе добровольцев был мой муж Артемид, сын Иерофона: часть наших воинов вернулась назад, но его среди живых не оказалось.
Слышал ли ты, что позапрошлым летом
Я очень скорбела по матери, но мой муж стал мне опорой. Артемид был первым и единственным мужчиной, которого я любила! Тебе горько было узнать, что он стал хозяином в нашем доме, заменив нам отца и тебя – старшего после отца. Однако он был хозяином, которого все мы благословляли. А после смерти Артемида полную власть в нашем доме взял его брат Ксантий. Его-то ты наверняка помнишь! Он со своими дружками подкараулил и избил тебя до полусмерти, когда ты только пошел в школу и начал встречаться с товарищами!
Ксантий ненавидел тебя всю свою жизнь: хотя он без конца хулил тебя, обзывая изменником, думаю, втайне он завидовал твоему положению при Ксерксе. И теперь, когда нашего защитника не стало, он получил возможность сполна отыграться на женщинах твоей семьи.
Я родила от Артемида дочь Клеомаху, которой сейчас почти пять лет. А год назад, незадолго до того, как Артемид отправился на войну, у нас родился сын Лампий – он не прожил и недели, бедный крошка. Таким образом, в нашем доме совсем не осталось мужчин и наследников отцовского состояния! Семья Иерофона, как ты знаешь, очень влиятельна, они происходят из старинного линдийского рода: а после того, что стало известно родосцам о тебе, Ксантию не составило большого труда прибрать к рукам наше имущество и нас самих.
После смерти моего мужа Ксантий вселился в наш дом со своей молодой женой и рабами. Сперва он только насмехался надо мной и Пандионой, называя нас никчемными курицами и лишними ртами: хотя мы работали так же прилежно, как и другие женщины в гинекее. Потом он начал урезать наши порции, так что мне пришлось воровать пищу ночами, по-спартански! Мне помогали Мирон и Корина – но много ли они могли, бедные рабы?
Ксантию нравилось запирать мою малышку Клеомаху в темной кладовой и слушать, как она плачет и зовет покойного отца и меня, свою несчастную мать… Когда я рвалась дочери на помощь, он запирал и меня. А потом я однажды застала брата моего мужа, когда он пытался растлить Пандиону.
Ей четырнадцать лет, и она уже такая красавица! Он бы изнасиловал ее, но тут я бросилась на мерзавца с кулаками. Я не самая слабая из женщин, и я дралась с ним по-настоящему: я чуть не сломала ему руку и вырвала клок волос. Но он все-таки одолел меня с помощью слуг, избил кнутом, точно рабыню, а потом запер в кладовой, как мою Клеомаху. Ксантий крикнул через дверь, что если я буду проявлять строптивость, он продаст и Пандиону, и мою дочь приезжим работорговцам!.. Ничего другого мы, отродья предателей, и не заслуживаем!
Ты спросишь, почему я не жаловалась Иерофону, моему
Однако Ксантий, хотя и обращался с нами плохо, бил и морил голодом, все же удерживался от самого ужасного насилия над нами. Он не обесчестил Пандиону – хотя, наверное, только потому, что он теперь ее опекун, а нетронутая девушка стоит дороже… Однако мне кажется, Питфей, что они все тут боятся тебя, считая тебя большим человеком и боясь разгневать Ксеркса! Как я мечтала, чтобы ты и вправду оказался большим господином, который мог бы нас вызволить!
Когда приехали эти важные люди от тебя и сообщили, что ты теперь состоишь при царице Артемисии, я принялась умолять их забрать меня с дочерью и сестру. Я говорила, что ты мой любящий брат, что ты никогда бы не позволил так с нами обращаться! Карийцы не слушали – однако я не только умоляла, но и угрожала. В конце концов, они согласились передать тебе эту весточку и мою просьбу. Это письмо я сочиняю на палубе твоего карийского корабля, в каюте самого начальника: только там я почувствовала себя в безопасности! И только там мне дали папирус и письменные принадлежности!
Посланники Артемисии оставили при мне охрану, двух человек: эти воины проследят, чтобы меня с Клеомахой и Пандионой никто в доме не обижал, пока ты или твоя царица не дадут ответ.
Я знаю, что Артемисия отправилась на войну. Но ведь ты можешь помочь нам сам, я верю в это!
Уповаю на тебя, как на светозарного Аполлона.
Твоя любящая Гармония».
То, что я испытал, читая это письмо, невозможно передать словами… От лютой ярости мои мысли путались. Окажись передо мной сучий ублюдок Ксантий, я задушил бы его голыми руками!..
Недаром я невзлюбил это рыжее семейство! Благороднейший из семьи Иерофона, муж моей сестры, пал смертью храбрых; а те оставшиеся, кого он защитил ценой своей жизни, – мелочные, низкие душонки, – получили возможность тиранствовать над беспомощными женщинами.
Я, конечно, понимал, что в несчастье моей сестры нет ничего удивительного. В обычной греческой семье нет такой силы, которая защитила бы женщину от власти родственников-мужчин: отца, братьев, а после мужа. И горе жене, если любящий супруг умирает, оставив ее в руках своей враждебной родни!
Однако я тоже был родственником Гармонии – старшим мужчиной в семье, хвала всем богам! И моя власть была гораздо больше, чем у ее притеснителей!
Я бросился к корабельщикам, которые доставили письмо.
– Почему вы не взяли мою сестру с собой, как она просила? – крикнул я, сжимая кулаки.
– У меня не было такого приказа: ни твоего, ни царицы, – и не было дозволения государыни, – хладнокровно ответил начальник судна. – И откуда нам было знать – вдруг эта женщина лжет? Все женщины умеют притворяться!