Сын Эльпиды, или Критский бык. Книга 2

Торгашова Дарья

Вавилон и покровительство персов для нас остались в прошлом; и позади, и впереди расстилалось неведомое. Артемисия, доверенная советница Ксеркса и самодержавная властительница своей маленькой страны, в конечном счете, могла оказаться еще опаснее Аместриды! Но когда мы достигли Галикарнаса, наша общая усталость перевесила все опасения. Я мечтал уже только о том, чтобы выкупать с дороги детей, устроить их под крышей и самому вымыться и поспать в настоящей постели.

Но, несмотря на это, я был поражен видом карийской столицы – как в свое время

меня изумили великие твердыни персов. Я уже почти забыл, что существуют такие города: беломраморные, легкие, с изящными портиками и стоями, среди кипарисовых и оливковых рощ, которые щедро питают ручьи. Неужели в таком месте царствует союзница Ксеркса?..

Фарнак назвал себя, и городская стража впустила нас: мы направились по аллее прямо к белому дворцу с красной черепичной крышей, стоявшему на холме, с видом на гавань. Меня это порадовало и встревожило – значит, Артемисия действительно хотела видеть нас своими гостями, и скоро нам предстояла встреча с ней. Я заметил на улицах как людей в эллинских нарядах, так и азиатов; причем здесь персов было больше, чем в Милете. Однако, – что удивительно, – в отличие от Милета, здесь греки и варвары не проявляли враждебности друг к другу.

Нас провели через сад, мимо царских конюшен, а потом в гостевые комнаты. Нас пригласили в бани, выложенные мозаикой, с колоннами из черного порфира. Позаботившись о детях, я был счастлив окунуться в горячую душистую воду, отскрести с себя грязь, а потом лечь на стол, отдавшись в руки массажиста.

Нам с женой предоставили раздельные комнаты. Оказавшись в моей спальне, я съел то, что мне принесли: вкусные белые лепешки с жареной рыбой, которые запил легким яблочным вином. И меня неудержимо заклонило в сон.

Мне стало стыдно за такую беспечность – но я лег на прохладную постель и, вытянувшись, заснул с великим наслаждением.

Очнулся я от прикосновения к плечу… Я мгновенно вскинулся и сел: передо мной стоял мальчик-служитель. Уже смерклось, и комната наполнилась тенями.

– Царица желает тебя видеть, – сказал он. – Идем.

Я кивнул, готовый к этому.

– Моя одежда… Ее принесли?

Оказалось, что наши вещи уже успели разобрать. Мне стало неприятно и страшновато – но здесь мы больше не были себе хозяевами.

Я выбрал лучшее платье, которое у меня было с собой: красные мидийские шаровары и хитон с золотым шитьем. Мальчик помог мне умыться и причесаться, и мы пошли.

Артемисия ожидала меня в просторном помещении, которое я назвал бы «малым залом приемов». Переступив порог, я мельком оглядел зал – и в глаза мне бросились египетская мебель черного дерева и множество предметов критского искусства, к которому царица, очевидно, питала пристрастие. И только после этого я осмелился посмотреть на саму хозяйку, которая поднялась с кресла навстречу мне.

Артемисия представлялась мне ослепительно прекрасной и грозной, как Артемида-охотница. Но действительность, как водится, обернулась совсем иной.

Царица Карии была женщиной среднего

роста, крепкого сложения, – она уступала моей жене и ростом, и красотой; однако в своем роде оказалась очень привлекательна. Она была темноглазой и черноволосой, как ионийка, – у нее было типично греческое лицо, с прямым тяжеловатым носом и невысоким лбом; но в больших глазах светились ум и непреклонная воля. Ее фигуру облекали хитон и пеплос из золотой парчи с серебряными узорами, и она была накрашена густо, как египтянка. Я понял, что Артемисия умеет сочетать обычаи разных стран и выбирать то, что подходит именно ей.

Я поклонился и замер на несколько мгновений; выпрямившись, я услышал предложение сесть, произнесенное звучным низким голосом. Артемисия тоже села: она не сводила с меня изучающего взгляда. А потом попросила вкратце изложить историю моих странствий.

Я начал рассказ – сдержанно, стараясь обходиться общими словами; но потом увлекся и поведал даже больше, чем хотел бы. Артемисия не упустила ничего.

– Итак, передо мной Питфей Гефестион, вечный изгнанник… человек без родины, – произнесла она наконец, улыбаясь слегка насмешливо. – Тебе не подошел ни милетский трон, ни вавилонский, – Милет для тебя слишком греческий город, а Вавилон слишком восточный. Ведь так?

Я поклонился в знак согласия.

– В таком случае, оглянись вокруг, – Артемисия повела рукой, словно предлагая мне окинуть взором не только этот зал, но и всю свою землю. – Разве моя Кария не прекрасна? Здесь ты найдешь сочетание греческих устоев с наследственной властью, на азиатский манер. Мои люди живут так, как им нравится, но покорны единому монарху – мне… А ты мог бы стать моим ценным советником.

Я наполовину ожидал этого; но все же растерялся.

– Это очень лестно, госпожа, однако…

Артемисия остановила меня жестом.

– Ты умен, ты много повидал в своей жизни и способен на неожиданные мысли. Большая часть моих советников умеет только действовать по указке, и от них немного толку; а другие слишком тщеславны.

Она поморщилась.

– В тебе нет жажды власти – ты сам был царем и изведал, что это такое… Но если ты встанешь за моим плечом, вместе мы могли бы свершить очень многое!

Я выпрямился и сцепил руки на коленях, стараясь сохранить самообладание.

– Благородная царица! Я чрезвычайно признателен тебе за это предложение и польщен, однако твои слова застали меня врасплох… и я еще не знаю, что велит мне моя мойра. – Я коснулся моего критского бычка, на которого Артемисия уже обратила внимание. – Мне нужно время, чтобы подумать!

Артемисия усмехнулась.

– Иначе говоря, ты уже ищешь, как бы отвертеться, – но так, чтобы не навлечь на себя мой гнев! – резко сказала она.

Я невольно содрогнулся. Я вдруг увидел, какой эта женщина была в битве при Саламине: стоя на палубе, одетая в броню, она громовым голосом отдавала команды, ведя свои корабли в атаку. И я не знал, как теперь ответить ей.