Сын Эльпиды, или Критский бык. Книга 2
Шрифт:
Спустя час Поликсена сама вручила гонцу запечатанное письмо. Она так и не позволила мне взглянуть на него – однако я ей верил.
Поликсена плохо спала ночь, и наутро встала бледная, с запавшими глазами. Но она была уже почти спокойна; и даже подтрунивала над нашим положением. Она сказала, что царственная воительница наверняка наслышана обо мне и хочет познакомиться, раз зовет в гости!
Я был совсем не расположен шутить на подобную тему.
– Почему же тогда она так написала мне в прошлый раз?
Поликсена
– Это Артемисия так с тобой заигрывает… Женщины могут говорить о тебе всякое, муж мой, но все согласятся, что ты очень необычен.
Я тоже рассмеялся и покраснел от такой сомнительной похвалы; в глубине души я был польщен – и встревожен. И Поликсена тоже перестала улыбаться, глядя на меня. В ее словах могло оказаться больше правды, чем хотелось бы думать.
Мы ждали, что Фарнак вышлет вперед гонца: если все-таки решится довериться сестре и явиться в Вавилон. Однако он приехал сам, без всякого предупреждения.
Глава 2
Фарнак и впрямь явился как почетный гость. Он не таясь объявил о себе страже – и воины пропустили его, будучи заблаговременно предупреждены: я все эти дни ставил у врат вавилонян, хотя было непонятно, когда ожидать Фарнака и ожидать ли его вообще. Я не знал, кому из вавилонских персов известно, что мой гость – преступник и заочно приговорен к смерти; и не знал, как скоро эти слухи дойдут до Ксеркса. Но в этом, как и во всем остальном, мне пришлось положиться на волю случая.
Я рассказываю об этом сейчас так спокойно! Старец уже не помнит, что в молодости заставляло кипеть его кровь; но никакими словами нельзя передать, что я испытал, вновь увидев лицо моего врага. И вспомнив, что у него в заложниках мой сын!
Я принял Фарнака на террасе, которую прозвал Демаратовой. Солнце уже не так немилосердно палило, и от реки не поднималось зловоние, только приятная прохлада. Это место всегда оживляло мои воспоминания, вливая в меня бодрость и ненависть: Фарнак не был послом или представителем государства, которого следовало бы принимать в тронном зале, а всего лишь моим личным гостем. И у меня с ним были слишком личные счеты…
Он явился во главе небольшого отряда одетых по-персидски карийцев, но от ворот ко мне поднялся один. Я стоял на террасе, совершенно безоружный, – если не считать моей материнской палки, которую я приказал отделать серебром и которая теперь вполне могла сойти за царский посох.
Соблазнитель моей жены подошел ко мне – и, остановившись в нескольких шагах, улыбнулся, охлопав свою запыленную одежду и разведя руками.
– Меня обыскали внизу, – таковы были первые его слова.
Он очень возмужал за те годы, что мы не виделись; загорелое лицо обрамляла короткая черная борода, он раздался в плечах. Однако сходство его с единоутробной сестрой никуда не исчезло – тот же тон, та же улыбка, те же плавные, изящные движения. Фарнак казался дополнением Поликсены, и между ними совсем не оставалось места мне!
– Привет тебе, –
Глумливая ухмылка исчезла, и он вмиг стал серьезен.
– Где Поликсена и моя дочь? – спросил Фарнак с угрозой: хотя был теперь вовсе не в том положении, чтобы угрожать.
– Ты увидишь их, – пообещал я. Мы с женой уговорились так заранее. – Но сперва тебе придется объясниться со мной. Где Нестор?
Фарнак обернулся и показал назад: блеснуло золотое колечко в правом ухе.
– Мальчик остался за воротами. За ним присматривает кормилица.
Собственно говоря, я того и ожидал. Я кивнул.
– Хорошо. Как только мы закончим, я отправлюсь за сыном.
– А зачем? – неожиданно спросил Фарнак. Он прищурил свои красивые зеленые глаза – казалось, разбойник и теперь нисколько не издевался. – Нестор тебя даже не узнает, и отцом он называет меня! И что ты можешь ему дать, скажи на милость?
Гнев поразил меня, подобно солнечному удару. Я чуть не схватил мерзавца за горло; но Фарнак предвидел мой порыв и быстро откачнулся назад. Я только стиснул кулаки, глядя на него и тяжело дыша.
– Это твоя вина, что мой сын меня забыл, – процедил я.
– Речь не о вине, а о том, что делать дальше, – спокойно возразил Фарнак. Он сложил руки на груди. – Я желаю видеть Поликсену, и немедленно! Я буду обсуждать это с ней, а не с тобой!
Я чуть было не сказал – что достаточно мне поднять палец, и его сбросят с башни. Но я воздержался. Фарнак и так это знал: все преимущества моего положения не делали меня сильнее, а бесшабашность моего врага только красила и возвышала его в женских глазах. О, как ненавидел я в этот миг мое уродство, благодаря которому так и не получил настоящего мужского воспитания, – и восполнить это было уже ничем нельзя!..
Я оставил Фарнака на террасе – уж конечно, я был не намерен вести его в покои жены. Я сам пошел за Поликсеной: она знала о прибытии брата и уже вся извелась. Увидев меня, она вскрикнула.
– Фарнак здесь?
Я кивнул.
– Он на террасе. Идем.
Я взял ее за холодную руку… но Поликсена вдруг вырвала руку.
– Нет, лучше проводи его в малый зал приемов! И сам уйди… пусть останется только стража!
Я понял, почему она так захотела. И страх, который Поликсена сейчас испытала перед этим свиданием, придал мне сил и бодрости.
– Ну конечно.
Я довел Поликсену до старинных кедровых дверей, обитых бронзой, и пропустил внутрь. Оставшись один на один со стражами, я, понизив голос, объяснил им, что за встреча тут должна состояться. Я приказал под страхом смерти глаз не спускать с царицы – но без нужды внутрь не соваться. Потом я послал вестника за Фарнаком.
Я издали проследил, как он идет, откинув свою красивую голову, с видом победителя… Потом я отступил – так, чтобы не слышать разговора между ним и Поликсеной; но не слишком далеко, чтобы подоспеть на помощь, в случае чего.