Сын моего сына
Шрифт:
Он хмурится.
— Если понадобится, то почему бы и нет, — его голос звучит серьёзно.
Это он сейчас серьезно, или шутит?
— Ладно, ладно, не буду больше разговариваться с посторонними мужчинами. Честное слово, Тимур, — я качаю головой. — Только по твоему разрешению.
Он приподнимает бровь.
— И только в моём присутствии?
— Слишком строгий контроль, — отвечаю, покачав головой. — А дышать мне при этом можно?
Его лицо наконец полностью смягчается.
— Просто будь осторожна, Ангелина. Ты даже не представляешь, как быстро люди могут
Я нахмуриваюсь, не совсем понимая, к чему он клонит.
— Ты о Михаиле? Он просто был вежлив.
Тимур молчит, его взгляд отстранённый.
— Я просто знаю таких, как он, — тихо произносит. — Они знают, как манипулировать. Даже в самых безобидных на первый взгляд ситуациях.
Я смотрю на него, и в этот момент он кажется мне уязвимым, хоть и пытается скрыть это. Мы оба понимаем, что в этих «фиктивных» отношениях уже слишком много личного, чтобы делать вид, что ничего не происходит.
Его обычно спокойное лицо выглядит сейчас задумчивым, словно что-то не даёт ему покоя. Я пытаюсь расслабиться, но атмосфера вокруг нас всё ещё заряжена недосказанностью.
— Вечер закончен, — неожиданно произносит он, вставая и поправляя пиджак.
— Закончен? — повторяю я, не веря своим ушам. — Мы же только что пришли…
Он бросает быстрый взгляд на зал, полный людей, и словно обрывает невидимую нить, которая связывала нас с этим местом.
— Да. Время ехать домой, — его голос звучит ровно, но в нём я слышу нотки скрытой усталости. Как будто ему надоела вся эта светская возня, и он больше не хочет притворяться.
— Тимур, ты уверен? — осторожно спрашиваю я, пытаясь понять, что на самом деле происходит. Может быть, его действительно вывел из себя этот Михаил? Или ревность, которую он так старательно скрывает, начала его душить? — Мы ведь не обязаны уезжать из-за…
— Ангелина, — он перебивает меня, слегка склонив голову в мою сторону, его глаза сейчас кажутся серьёзнее обычного, — я сказал, что вечер закончен. Нам, тут больше нечего делать.
Он явно не настроен на объяснения, а я, несмотря на всё своё любопытство, решаю больше ни о чем не спрашивать. Но ощущение того, что в воздухе осталось что-то недосказанное, не даёт мне покоя. Слишком много вопросов вертится в голове, и каждый из них кажется важным, но ни один из них не имеет шанса на ответ в этот момент.
Я поднимаюсь со стула, чувствуя его напряжённое присутствие рядом.
— Хорошо, — наконец выдыхаю я, не слишком уверенно. — Но ты ведёшь себя странно, Тимур.
Он бросает на меня быстрый взгляд, но ничего не отвечает, лишь слегка кивает в сторону выхода.
Мы медленно направляемся к выходу, и я пытаюсь сосредоточиться на своих шагах, но всё равно не могу избавиться от ощущения, что в зале на нас кто-то смотрит. Наверное, это те женщины, чьи снисходительные взгляды до сих пор остаются у меня в памяти. У них всё было слишком легко, слишком просто — такие, как они, уверены в своей власти над мужчинами. Они привыкли, что им всегда улыбаются, восхищаются, что их внимание хотят завоевать. А я… что я могу предложить? Даже моя одежда не соответствует
Чувствую лёгкое дуновение холодного воздуха, когда мы выходим на улицу, и это немного освежает мою голову. Молчание между нами начинает обретать другой оттенок, будто не только он, но и я больше не хочу с ним говорить. Но внутри всё же что-то бунтует — слишком много эмоций, которые я не хочу игнорировать.
— Знаешь, ты мог бы хотя бы предупредить, о том, как у вас тут все происходит, — бросаю я, когда мы идём по парковке к его машине. — Я чувствовала себя… ну, как минимум не в своей тарелке. Эти женщины… они так смотрели на меня…
Тимур останавливается на мгновение, затем поворачивается ко мне, опираясь на капот машины. Его лицо чуть расслабляется, но взгляд остаётся серьёзным.
— Я знаю, что тебе было некомфортно. Но тебе нужно привыкать, — говорит он ровно, но не с осуждением. Скорее, как наставление, словно это часть «игры», которую мы начали. — Эти люди, этот мир — он не всегда будет добрым и справедливым. Люди будут судить, будут бросать взгляды. Но тебе нужно оставаться выше этого.
Я с трудом подавляю раздражение, которое поднимается от его слов. Легко сказать — быть выше. Особенно, когда вокруг люди, которые делают всё, чтобы ты чувствовала себя хуже. И он это понимает. Но его манера говорить об этом так спокойно… словно это просто часть правил.
— А как же ты? — вдруг спрашиваю я, бросив на него быстрый взгляд. — Ты, по-твоему, остаёшься выше всего этого? Или тоже позволяешь ревности брать верх? — спрашиваю и тут же прикусываю язык.
Его глаза чуть расширяются, и я вижу, как он с трудом сдерживает усмешку. Кажется, я затронула что-то, что он не ожидал услышать от меня. Его губы на мгновение сжимаются, но затем он делает шаг ближе.
— Ангелина, — его голос становится чуть ниже, словно он пытается выбрать правильные слова, — моя ревность… если она вообще есть, — он подчеркивает это с намёком, — не должна тебя волновать.
— Ну, если так, то тебе не стоит волноваться, — говорю я, делая шаг назад, чтобы снова почувствовать себя в безопасности. — Кстати, я все хочу спросить, а куда делся Семен? — выпуливаю вопрос прямо в лоб.
Он открывает дверь машины, жестом приглашая меня внутрь. Я сажусь на заднее сиденье.
— Он пошел на повышение, — сквозь зубы отвечает Тихий и захлопывает дверь, затем обходит машину и с другой стороны садиться рядом со мной.
17
Тимур
В машине царит полная тишина. Ангелина смотрит в окно, уткнувшись в свои мысли. Вечер не удался. Хотелось, как лучше, а получилось, как всегда. Меня злит то, как я отреагировал на сложившуюся ситуацию.
Посмотри правде в глаза, Тихий, ты вел себя как настоящий неадекват!
Вот мы уже подъезжаем к дому и так же молча выходим из автомобиля. Поднимаемся по ступенькам к двери, и как только я открываю её, на пороге появляется домработница Валентина Петровна. Её лицо слегка удивлено, видимо, она не ожидала нас увидеть так рано.