Сын моего сына
Шрифт:
— Тебе какие нравятся? — вдруг спрашивает Тихий, его голос выводит меня из моего кокона мыслей.
— О… — я поднимаю взгляд на него. — Я… не знаю, они все красивые.
Тимур замечает мою неуверенность и протягивает мне одно из колец, которое только что выбрал.
— Примерь это.
Кольцо выглядит элегантно, но не слишком вычурно. Я надеваю его на палец и невольно замираю — оно удивительно подходит. Металл мягко сверкает на свету, а небольшие, но изысканные камни придают кольцу некую утончённость.
— Оно тебе очень идёт, — говорит Тимур, его голос становится
Я смотрю на своё отражение в зеркале, пытаясь привыкнуть к мысли, что скоро это кольцо станет символом нашего союза. И пусть это для нас будет просто формальность. Зато в глазах общества я буду в статусе супруги.
— Если тебе нравится, давай возьмём, — добавляет Тимур, возвращая меня к реальности.
Я киваю, не зная, что ещё сказать.
— Прекрасно, упакуйте нам, — решает Тихий.
— Спасибо… — успеваю прошептать я.
Мужчина коротко кивает.
Мы идём к машине, и я замечаю, как Тимур украдкой смотрит на Даню. В его взгляде — тепло, и это удивляет меня больше всего.
Тимур сегодня сам за рулем, что снова меня удивляет. Он заводит машину и мягко говорит:
— Как думаешь, что Даня скажет, если мы заедем ещё за мороженым?
Я улыбаюсь, взглянув на сына в зеркале заднего вида, который уже весь в ожидании.
— Думаю, он будет в восторге, — отвечаю я, и на мгновение мне становится легко, будто мы действительно можем стать семьёй, хотя бы на один день.
15
Ангелина
«Куда уходит детство» — место, которое славится своей суетой и громкими звуками восторженных детей.
— Вы уверены, что хотите туда? — спрашиваю я, пытаясь представить себе Тимура в окружении детских единорогов, радуг и пиратов.
— Абсолютно, — невозмутимо произносит он, впрочем, как всегда.
Как только заходим внутрь, нас встречает оглушительный шум: дети бегают туда-сюда, кто-то кричит, смеются, а официанты едва успевают лавировать между столиками с пиццей и пирожными. На лицах родителей читается усталость, но дети, кажется, находятся в полном восторге.
Тимур выглядит абсолютно неуместно в этом детском хаосе. Его строгий, почти деловой вид с идеальной стрижкой и гладко выглаженным пиджаком кажутся странным контрастом на фоне разноцветных шариков и мультяшных декораций. Он садится за столик, напряжённо оглядываясь вокруг, как будто пытается понять, как здесь можно существовать в таком шуме. Я с трудом сдерживаю улыбку, глядя, как он немного растерянно переводит взгляд с одного орущего ребёнка на другого.
Даня, напротив, сразу же с восторгом бежит к игровой зоне, и я вздыхаю с облегчением, что, хотя бы он здесь чувствует себя как дома. Я смотрю на Тимура, который с трудом старается сохранить свою невозмутимость, хотя видно, что ему это даётся нелегко.
— Прямо ваша стихия, — тихо замечаю я, с трудом сдерживая смешок.
— Очень… уютно, — хмыкнул он, слегка приподнимая бровь. — Как ты это выдерживаешь?
— Я уже привыкла, — пожимаю плечами. — Это та самая, нелегкая часть материнства.
Тимур усмехается, кивая в сторону пробегающих мимо детей.
— Похоже, Даня получает здесь массу удовольствия.
—
Тимур бросает взгляд в сторону игровой зоны, где Даня с радостным визгом ныряет в одну из этих самых «кроличьих норок» — небольшие тоннели, через которые дети могут ползать, выпрыгивать и снова исчезать в них. На его лице на мгновение появляется улыбка, но она быстро сменяется привычной строгостью.
В этот момент на сцене караоке очередная группа детей громко пытается спеть песню из мультика про Машу и Медведя. Причём каждый из них явно не попадал в ноты, а ещё один малыш махал микрофоном в разные стороны. Это было настолько шумно и хаотично, что Тимур чуть заметно моргнул, как будто его мозг не мог обработать этот акустический штурм.
— А это, наверное, будущий Шаляпин, — произносит он с намёком на иронию, когда кто-то из малышей на сцене заорал в микрофон, вызвав гулкое эхо в зале.
Я не смогла сдержать смех.
— Что смешного?
— Ничего, — смеюсь я. — Просто, я только что вас представила на этой сцене.
— Очень смешно, — спокойно отвечает он, хотя по выражению его лица было видно, что он тоже едва сдерживает улыбку. — Если я вдруг, окажусь на этой сцене, я приглашу тебя для поддержки.
Возможно, этот нелепый контраст только доказывал, что Тимур старается быть частью нашей жизни, даже если ему это не всегда даётся легко.
В этот момент Даня возвращается к нашему столику, весь запыхавшийся и с огромной улыбкой на лице.
— Мама, пить! — забирается ко мне на руки.
— Сейчас, достаю с рюкзака его бутылочку с водой.
Даня жадно делает несколько глотков воды, сидя у меня на руках. Он немного успокаивается, но его глаза по-прежнему блестят от восторга. Я смотрю на него с улыбкой, затем поднимаю взгляд на Тимура, который наблюдает за нами с каким-то странным выражением.
Дальше мы заказываем пиццу, курицу в кисло-сладком соусе, а еще картофельные колобки, и, несмотря на всю нелепость ситуации, я не могу не восхищаться тем, как Тимур старается вести себя, будто это абсолютно нормально для него — сидеть в таком шумном кафе среди бегущих и орущих детей. Он, вероятно, привык к более сдержанным и деловым местам, где всё под контролем, но здесь его контроль явно был подорван.
Официантка приносит нам еду, и мы с Даней с жадностью набрасываемся на нее.
Тихий наблюдает за нами, приподняв одну бровь.
— Неужели это так вкусно?
— Очень, — отвечаю я и снова тянусь к курице.
Мужчина слегка наклоняется над едой, но тут же отстраняется.
— Ну, извините, это не мишленовский ресторан, — не смогла удержаться от новой колкости.
— Ничего не имею против, — вскидывает он руки. — Просто, я не голоден.
Ну-ну, я так и подумала.
Тимур бросает взгляд на шумное караоке, где дети по-прежнему визжат в микрофон, и явно пытается сосредоточиться на чем-то другом, чтобы не слышать этот хаос. Он действительно выглядит здесь абсолютно не на своём месте — его строгий внешний вид и спокойствие совершенно не соответствуют этому шумному месту, где дети буквально бегают по потолку.