Сын земли чужой: Пленённый чужой страной, Большая игра
Шрифт:
— А как быть с междоусобицей в нашем семействе?
— Никакой междоусобицы нет, — раздраженно возразил Фредди. — Противиться будет только Рандольф. Остальные… — он пренебрежительно передернул плечами.
Руперт жестом показал на лежавшие перед ним газеты.
— А как вы преодолеете оппозицию прессы?
— Чепуха! — бросил Фредди. — Я выиграю. Может, не без труда, но в конце концов выиграю. Могу я на вас рассчитывать?
Руперт пристально поглядел ему в глаза.
— А почем я знаю, — сказал он, — что
Фредди резким движением опустил ноги на пол. С минуту он молчал, нахмурившись.
— Да, это была подлость, — проговорил он, наконец. — Но я ее искуплю.
В дверях он задержался.
— Я не шучу, Руперт, — объявил он торжественно. — Вам с Джеком не на что будет жаловаться. Даю честное слово, вы получите большую, ответственную работу, которая вас удовлетворит… — Он затворил за собой дверь, не договорив фразу до конца.
Руперт разлил остатки водки.
— Как вы на это смотрите, Джек? — задумчиво спросил он.
Лицо его было непроницаемо, а за всегдашним спокойствием чувствовались какой-то холодок, отчуждение и, по-моему, даже тоска.
— Все зависит от того, чего вы добиваетесь, — ответил я.
— Строго говоря, только договора на русскую нефть.
— А фирма?
— Ну, что касается фирмы, тут Фредди абсолютно прав, — проронил он небрежно. — Мне надо решить, что делать, если я его не поддержу.
— Чего вам беспокоиться, вы и так достаточно богаты.
— Вы думаете? — сухо осведомился он. — Должен сказать, что это мне все опротивело.
— Тогда почему бы вам на все не плюнуть? — снова предложил я. — Это можно сделать теперь или никогда.
— Пока еще не могу, — с трудом выдавил он сквозь зубы, хотя, по-моему, предложение Фредди не могло его оставить равнодушным.
Впрочем, как и меня.
Я все утро звонил Пепи, но там никто не отвечал. В обеденный перерыв я пошел к ней, она принимала ванну. Ей пришлось мокрой открыть мне дверь, и она стала ворчать, что из-за меня наследила на своем красивом ковре. Потом она снова надолго заперлась в ванной, а я ждал, пока она кончит возиться.
— Меня всегда тошнит от гнусного неистребимого запаха хлорки в полицейских камерах. Потом эту вонь никак не отмоешь, — пожаловалась она. — Разит даже от пищи. Все равно что жить в общественной уборной.
Она ничуть не удивилась, что я пришел, а ее влажные волосы и ненакрашенные глаза совсем меня обезоружили. В ней вдруг появилась какая-то беззащитность. Я спросил, что теперь будет, ее ведь однажды уже приговорили условно к тюремному заключению и в суде предупредили, что если еще раз арестуют, она отсидит положенный срок.
— Будут судить, — сказала она. — Меня выпустили на поруки. Но я на суде не признаю себя виновной.
Мы
В зале ожидания Пегги принялась говорить Руперту о том, как она завидует ему и Джо, их налаженной семейной жизни.
— Нет, я решила: заберу детей из интерната, — говорила она. — Просто варварство — отсылать малышей из дому в восемь лет!
— Да, я сам ребенком страдал от этого, — согласился Руперт.
— Вы с Джо молодцы, что оставили своих дома.
Она смотрела на него, ожидая сочувствия. Я понял, что им мешаю, и отошел. Пегги хотелось пооткровенничать с Рупертом. Он потом в пересказе безусловно смягчил этот разговор, но суть его, как видно, передал точно.
— Мне давно хотелось посоветоваться с каким-нибудь мужчиной, — сказана она, — и вы — единственный нормальный человек из всех, кого я знаю.
— А Фредди? — удивился он.
Она улыбнулась и сказала, что хочет поговорить с ним именно о Фредди.
— Я хотела вас спросить, как он, по-вашему, поступит, если узнает, что я его обманываю.
— Обманываете? — не сообразив, переспросил Руперт. — В каком смысле обманываете?
— Как жена обманывает мужа, глупенький.
Руперт почувствовал себя неловко.
— Откуда мне знать, Пег? Меня бесполезно об этом спрашивать. Ей-богу, не знаю.
— Но у вас с Фредди так много общего во взглядах на мораль, хотя вы и по-разному смотрите на жизнь. Вот почему я хочу знать ваше мнение.
— Что я могу вам сказать? — ответил Руперт. — Сомневаюсь, чтобы я хоть в чем-то был похож на Фредди.
— Ну, а вы как бы на это посмотрели?
— Не знаю. Думаю, что всякий может совершить ошибку… Ну, минутное затмение…
— Да нет же, нет, — спокойно пояснила она. — Это продолжается довольно долго.
— Но почему? — спросил он, преодолевая неловкость. — Мне казалось, что вы с Фредди так хорошо живете.
— Неплохо, — сказала она каким-то будничным тоном. — В общем, живем прекрасно. Но все не так просто. В этой сфере все непросто. Я хочу сказать, в сфере физиологии. Хотя меня вовсе не это волнует. Меня беспокоит не моя интимная жизнь, а Фредди. Я бы предпочла сама ему сказать, кто это, чтобы ему не пришлось ничего выяснять.
— Не надо, — настойчиво попросил ее Руперт. — Не говорите ему.
— Почему?
— Потому что мужчина никогда не сможет этого забыть. Не говорите Фредди, — повторил он. — Не делайте этого. Пег. Ведь он пока ни в чем не уверен.
— Уверен. И будет куда хуже, если он сам узнает, кто это. Особенно теперь.
Руперт не стал спрашивать, с кем она живет, но Пегги сама назвала ему имя.
— Это Пинк Бендиго.
— Вы сошли с ума! — вырвалось у Руперта.
Но Пегги была по-прежнему невозмутимо спокойна. Руперт был поражен..