Т. 03 Гражданин Галактики
Шрифт:
— Вон как! Что ж, они у меня имеются на все размеры. И все раздаются бесплатно, хотя, боюсь, большего они и не стоят.
— Ты был на совещании глав отделов сегодня вечером.
— Ты тоже.
Он явно забеспокоился.
— Да. — И я рассказал ему обо всем, что меня тревожило; потом подумал еще и добавил то, о чем говорил Чет. — Что мне делать, Гарри? Чет прав; шансы, что следующий прыжок принесет хоть какую-то пользу, ничтожны. Даже если мы найдем планету, о которой стоит сообщить на Землю, а шансы обнаружить ее, насколько можно судить по данным, относящимся ко всей нашей эскадре, весьма малы, но даже если так произойдет, мы почти наверняка не сможем послать
Гарри осторожно распаковал очередной пакет с образцами и только тогда ответил:
— Томми, спросил бы ты меня чего-нибудь полегче. Спроси меня, например, жениться тебе или нет, и я отвечу прямо как из пушки. И вообще все что угодно. Есть только одна вещь, которую ни один мужчина не может подсказать другому, а именно — в чем заключается долг этого другого. Так что придется тебе решать самому.
Я обдумал сказанное.
— Будь оно проклято! Гарри, ты хоть скажи мне, как ты сам смотришь на эти дела.
— Я? — Он отложил свою работу в сторону. — Том, я не знаю. Для меня лично… видишь ли, на этом корабле я был счастливее, чем бывал когда-либо в жизни. У меня жена, у меня ребятишки, они постоянно со мной, и я занят любимой работой. У других, возможно, все иначе.
— А как насчет твоих ребятишек?
— Вот тут, конечно, и есть загвоздка. Семейный человек… — Гарри нахмурился. — Нет, не стану советовать, Том. Если я даже намекну тебе, будто ты не должен делать того, что обязался делать, значит, я подстрекаю тебя к мятежу… а это тяжкое преступление для нас обоих. Если я скажу, что ты должен поступить так, как велит капитан, я окажусь чист перед законом, но, возможно, именно это приведет к гибели тебя, меня, моих детей и всех остальных… потому что в словах Чета много здравого смысла, даже если закон против него. — Гарри вздохнул. — Том, знаешь, я сегодня только чудом не отдал концы — это целиком твоя заслуга, и способность четко мыслить ко мне еще не вернулась. Не могу советовать — боюсь оказаться необъективным.
Я ничего не ответил. Как хотелось в эту минуту, чтобы дядя Стив был со мной! У него-то были ответы на все вопросы.
— Все, что я могу, — продолжал Гарри, — это высказать весьма уклончивое соображение.
— А? И какое же?
— Ты можешь повидаться с капитаном частным образом и выложить ему то, что тебя тревожит. Это, возможно, повлияет на его решение. Во всяком случае, узнать про эти дела будет для него небесполезно.
Я ответил, что подумаю над его словами, поблагодарил и ушел. Лег в постель и, наконец, забылся сном. В середине ночи меня разбудила корабельная качка. Корабль всегда покачивает, если он лежит на воде, но так странно, какими-то рывками, «Элси» на Элизии еще никогда не дергало.
Качка прекратилась, затем началась снова… потом снова прекратилась… опять началась… Я уже стал гадать, что же там происходит, но корабль вдруг завибрировал совсем по-другому, а эту вибрацию я узнал — так бывает, когда прогревают ракетные двигатели, но еще не на полной мощности. Инженеры говорят, что они «прочищают глотку» — обычное дело при ремонте и проверке. Я решил, что мистер Регато задержался допоздна на работе, и успокоился. Толчки больше не повторялись.
За завтраком я узнал, что это было: левиафаны затеяли очередную пакость — никто не знал, какую
Эта схватка с морскими дьяволами придала мне смелости: я решил повидаться с капитаном, как мне посоветовал Гарри.
Капитан принял меня, заставил ждать не более пяти минут. После этого он сидел молча, предоставив мне возможность говорить столько, сколько я сочту нужным. Я изобразил всю картину такой, какой видел ее сам, не приписывая ничего ни Чету, ни Гарри. По лицу капитана я не мог определить, удалось ли мне произвести на него впечатление или нет; поэтому я со всей решительностью подчеркнул, что Дядюшка и Мей-Линг уже вышли из игры и что шансы, будто от меня будет толк после следующего пика, столь слабы, что он рискует кораблем и командой при очень малой надежде на выигрыш.
Когда я закончил, мне все еще было неясно, добился ли я чего-нибудь, а он и тогда воздержался от прямого ответа. Капитан без всякого намека на вопросительный тон произнес:
— Барлетт, вчера вечером у вас в каюте в течение пятидесяти пяти минут находились два члена команды, причем дверь каюты была наглухо закрыта.
— Чего? Да, сэр.
— И вы с ними обсуждали этот вопрос?
Я хотел было солгать.
— Э-э-э… да, сэр.
— После этого вы разыскали другого члена команды и оставались с ним до поздней ночи… или, лучше сказать, до раннего утра. С ним вы тоже говорили на эту тему?
— Да, сэр.
— Так. Тогда я арестую вас на время, которое потребуется для расследования двух пунктов: подозрения в побуждении к мятежу и в попытке подготовки мятежа. Вы арестованы, Барлетт. Отправляйтесь в свою каюту и оставайтесь там. Всякие визиты к вам запрещены.
Я с трудом сглотнул. Потом мне на помощь пришло воспоминание о чем-то, что рассказывал мне дядя Стив. Дядя Стив был клевым знатоком космического права и любил на досуге поболтать об этом предмете.
— Есть, сэр. Но я настаиваю, чтоб мне дали свидание с защитником по моему выбору… и чтоб слушание дела велось публично.
Капитан кивнул, как будто я сообщил ему, что на улице дождь.
— Разумеется. Ваши гражданские права будут уважаться. Но с этим делом придется подождать: сейчас мы готовимся к старту. А потому считайте себя под арестом и отправляйтесь в свою каюту.
Он отвернулся, оставив меня наедине с задачей взять самого себя под стражу. Мне показалось, что он даже не рассердился.
Вот я и сижу в полном одиночестве у себя в каюте. Пришлось сказать Дядюшке, что ко мне доступа нет, а позже сообщить то же самое и Чету. Никогда бы не поверил, что со мной такое может произойти.
ГЛАВА XVI
«Всего лишь математическая абстракция»
Это утро растянулось на целый миллион лет. Вики вызвала меня в обычное время, но я сказал ей, что вахтенное расписание опять изменилось и что я свяжусь с ней попозже.
«Что то произошло?» — спросила она.
«Нет, девочка, просто на борту происходит кое-какая реорганизация».
«Ладно. Но ты определенно встревожен».
Я не только не стал ей рассказывать, в какую историю вляпался, но даже решил не упоминать о случившейся катастрофе. Время еще будет, пусть все уляжется, хотя, конечно, она может узнать обо всем из официальных сообщений. Пока же нет причин заставлять этого милого ребенка волноваться из-за того, что она не в состоянии изменить.