Та, которую я...
Шрифт:
— Не надо было так… резко брать коня под уздцы, — назидательно заметил я.
Марфуша истерично топнула, взвизгнула и звонко заколотила каблуками, убегая прочь.
Набираться сексуального опыта я, конечно, жажду, но только не с такими хитромудрыми девицами, как Марфуша. Рано мне еще с женитьбой-то…
Вот и этот вопрос благополучно разрешился. Ни Аделаиде, ни мне сейчас ничто не угрожает. Мне не нужно бежать и скрываться от возможных наказаний. И я пока остаюсь в Больших Яйцах и при своих…
Уже
Марфуша в покоях больше не появлялась. Ей на замену пришла сухая молчаливая женщина средних лет. Наверное, Аделаида сама ее выбрала. Со мной новая служанка не заговаривала, поставила на стол чай со всеми сопутствующими принадлежностями, собрала вещи прежней служанки и унесла их.
Стало непривычно тихо и спокойно на моей жилплощади. Я послонялся из угла в угол, наслаждаясь покоем, зачем-то подергал гирьки напольных часов и отправился во двор.
Ко мне тотчас подошел Балисгор и с явным подозрением спросил:
— А как ты порошок, что я тебе дал, употребил?
— Прямо по назначению! — весело сообщил ему я. — Спасибо. Эффект потрясающий!
— Ну, тогда ладно, — покосился он недоверчиво.
— А ты почему здесь? Как же вечернее обучение наукам хранителя? — уточнил я с интересом.
— Сейчас не до этого, ждем возможного родственника, — отозвался с легким возбуждением Балисгор. — Надо его принять, как подобает, и устроить ему знакомство с Родовым Очагом. Это древняя процедура, ее проводит хранитель. А потом еще много чего предстоит.
И сын хранителя рассказал мне об этом неожиданно появившемся претенденте на родство с семейством Даарр. Некто Акакий отсиделся в дальнем поселении до совершеннолетия, а теперь заявил свои права на титул, будто бы он сын брата князя Эдуарда, умершего уже очень давно. Его бастард.
Собственно, и неважно была ли связь аристократа с простой деревенской девушкой мимолетной или имела продолжительный характер — свое право этот самый Акакий заявить может, но должен доказать кровную принадлежность к роду.
Ему предстоит пройти несколько испытаний, и лишь потом его допустят к самому главному — Ритуалу Пожалования.
По сути, как признался мне Балисгор, все эти предварительные испытания и ритуалы ничего не значат. Они служат для придания большей зрелищности и торжественности. В итоге всё решит Родовой Очаг.
Но традиции надо чтить.
Видимо, предкам не хватало развлечений, вот они и придумали такую многоступенчатую церемонию. Наверное, раньше подобное случалось часто. Но с истечением времени аристократы, скорее всего, предпочли внимательнее относиться к проявлениям своей похоти и стали направлять ее в приемлемое русло.
То есть времена бастардов канули в лету.
Теперь такое явление — из ряда вон выходящее. Большая редкость. И чаще всего подобные претенденты на самом деле никакими кровными узами со знатным
Впрочем, чего только люди не делают, чтобы привлечь к себе внимание других. Естественно, Очаг не примет такого выскочку, тем не менее определенной славой заявитель будет обеспечен. Не такой, конечно, на которую мог бы рассчитывать при реальных основаниях, но все-таки известность он приобретет на долгое время.
Правда, и таких выскочек не так уж и много. Поскольку участь их может стать куда печальнее, чем была прежде. Их дальнейшая судьба — во власти главы рода. А он может превратить самозванца в шута горохового, оставить при себе на потеху публики. А может и сослать на каторгу, чтобы другим хитрецам неповадно было.
Пока мы беседовали, он и появился. Пешком вошел на двор усадьбы с небольшим узелком в руках. Сразу сложно было понять, фальшивый он родственник или самый что ни на есть настоящий.
Но, на мой взгляд, — тот еще хмырь.
Роста среднего, сухощавый, глаза серо-водянистые, чуть ли не бесцветные. Парень довольно невзрачной внешности, но его прическа! Светлые волосы прилизаны и зачесаны на пробор, я видел такие прически в старых фильмах у приказчиков.
Он остановился и горделиво глянул на нас.
Если и было в нем что-то аристократическое, то только — хилость тела и ярко выраженная бледность, явно не присущие деревенским паренькам. Хотя чем-то отдалено он был похож на Павла. Во всяком случае я даже на расстоянии почувствовал в нем не меньшую чем в Павле концентрацию желчности и гадкости.
Держался он без всякой робости, его самоуверенность так и выпирала из впалой груди.
Никто из знатной семьи не вышел его встречать. Для них он всё еще был никем, пока не доказал обратного. К моему удивлению, и Лили, возможно, приходящаяся ему сводной сестрой, не соизволила даже полюбопытствовать.
Балистар где-то задержался, и его сын взял встречу почетного гостя на себя. Балисгор подошел к парню, учтиво поздоровался и жестом пригласил проследовать за ним.
Я даже кивать не стал этому проходимцу. Правда, понимал, что если у него дело выгорит, то мне он припомнит и такую мелочь.
Балисгор повел Акакия знакомиться с Родовым Очагом, а я, позабыв, что докучливой Марфуши в моих покоях уже нет, привычно расположился на скамейке в приусадебной аллее.
Вот о ком говорил прежде князь Эдуард, когда упоминал о том, что намечается Ритуал Пожалования. И Балистар не врал, когда предупреждал, что можно стать посмешищем для всех, если Очаг меня не примет. Его сын сейчас всё это подтвердил.
Так у меня и крови нет ни капли от семейства Даарр.
Хорошо, что я сгоряча сразу титул не принял. Ходил бы по княжеству непонятно кем. Конечно, князь меня бы не унижал и уж точно на каторгу вряд ли бы отправил в ближайшее время, я ведь Аделаиду спас.