Та сторона, где ветер, Крапивин Владислав Петрович

Та сторона, где ветер

на обложку

Крапивин Владислав Петрович

Шрифт:

ИЛЬКА (с облегчением): И я тоже приду. Он звал... А ты знаешь, зачем он едет в Одессу?

ГЕНКА (оглянувшись на Воробья): Догадываюсь.

Илька улыбнулся. Машинально почесал ногу о ногу. Потом наклонился, поскоеб сильнее. Вспомнил коварную хозяйку огорода, погибшего "Тигренка", снова опечалился.

ИЛЬКА: Ген, а у меня змей упал. Я ведь сам сделал. Хороший такой "Тигренок", только нитка тонкая. Сначала хорошо летел, а потом в огород упал. А там тетка какая-то...

ГЕНКА:

Да, змей... (Он глянул мимо Ильки, спустился на колени, вытянул из-под дивана "Кондор") Вот, возьми. Мне сейчас пока ни к чему.

ИЛЬКА (восторженым шепотом): Насовсем?

ГЕНКА: Насовсем.

ЯШКА: Лучше бы мне отдал. Илька все равно угробит.

ИЛЬКА: Я угроблю? Это твой "Шмель" каждый день кувыркается!.. Гена, я его сейчас подниму, ладно? Я попробую только! А потом к Владику! Я только попробую! Я побежал!

Счастливый, он выскочил из комнаты. Яшка проводил его завистливым взглядом. А Генка снова взялся за словарь.

ЯШКА: Ну и зачем теперь тебе английский?

ГЕНКА: Как это зачем?

ЯШКА: Ну, чего притворяешься? В Одессе же больница, где глаза лечат. Его, если можно, и без тебя вылечат.

Генка отложил книгу, в упор взглянул на Яшку.

ГЕНКА: Если можно... А если нельзя, тогда кто?

ЯШКА: Ты?

ГЕНКА (усмехнувшись): Не ты же...

Яшка встал, неловко шевельнул плечами, словно поразмыслил и пришел к выводу, что он, Воробей, Владика, пожалуй, вылечить не сможет.

ЯШКА (глядя на Генку с сочувствием и уважением, как на человека, добровольно обрекающего себя на тяжкие испытания): Ладно... Тогда я пошел.

ГЕНКА: Хау ду ю ду... Тьфу! То есть гуд бай...

Утро. У ворот Владькиного дома остановилось такси. Иван Сергеевич и Владик вышли из калитки, Генка вытащил за ними чемодан. Илька, Яшка, Шурик Черемховский, Антон пришли проводить Владика.

ИВАН СЕРГЕЕВИЧ: Спасибо, Гена... На вокзал-то уже не ездите ребята, Давайте здесь попрощаемся.

Он протянул Генке руку и они, обменявшись внимательными понимающими взглядами, сжали друг другу ладони. Потом Иван Сергеевич притяну за плечи Ильку.

ШУРИК (Владику): Ты там смотри... не скучай.

ЯШКА: А Одесса далеко от Африки.

ИВАН СЕРГЕЕВИЧ: Совсем рядышком. Ну что? Поехали?

ИЛЬКА: Я сейчас "Кондора" подниму. Вы из вагона смотрите, его видно будет.

Генка кулаком ткнул его в бок. Илька поперхнулся.

ИВАН СЕРГЕЕВИЧ: Я посмотрю и Владику скажу... Ну, прощайтесь. Пора.

Ребята сплели ладони в один узел.

ГЕНКА: Ладно... Раз- дватри! (тряхнул и разорвал руки). Уезжайте. Пока!

Машина уехала. Ребята смотрели вслед.

Илька вдруг сорвался и помчался к своему дому...

Владик

и Иван Сергеевич стояли у окна вагона. Поезд по дуге огибал город.

ВЛАДИК: Папа, а город красивый?

ИВАН СЕРГЕЕВИЧ: Красивый... Крыши разноцветные, река чистая. Деревьев много. Хороший город, добрый...

ВЛАДИК: А змеи видно?

ИВАН СЕРГЕЕВИЧ: Видно. Летают.

ВЛАДИК: А "Кондор"?

ИВАН СЕРГЕЕВИЧ: "Кондор"? Сейчас... Сразу не разберёшь.

А Илька стоит на крыше. Скользит в его руках нитка, "Кондор поднимается всё выше. А вдали цепочкой тянется зелёный поезд. Илька машет рукой...

ИВАН СЕРГЕЕВИЧ: Есть "Кондор"! Он белый с чёрными зубцами? Есть! Выше всех!

ВЛАДИК: Он всегда выше всех...

Высунувшись в окно, он начинает беспорядочно махать рукой. Всем: "Кондору", друзьям, городу...

ИВАН СЕРГЕЕВИЧ: Осторожнее, вывалишся.

Владик повернулся к отцу.

ВЛАДИК: Папа... А вот когда всё кончится и мы вернёмся... Ну, пускай хоть как кончится... Когда мы вернёмся, давай больше никогда не уезжать из этого города!

Иван Сергеевич молча притянул к себе сына.

Вторая песня о ветре

(Тихие города...)

Близкое-близкое небо.

Тихо дрожат провода:

Это ветер ходит по кругу

Вот они и дрожат...

Тихие города...

Я не хочу уезжать!

Не хочу уезжать навсегда

Никуда!

Не хочу