Табельный наган с серебряными пулями
Шрифт:
— Ну, или необычного, — мысленно отвесил я сам себе подзатыльник. Спроси человека о подозрительном — он тебе таких сказок порассказывает, куда там бабушке Настасье…
— Или необычного… Подозрительного мы с утра ничего не видали, а вот необычное было, да. Митрич бревно для сруба запорол.
— Это необычно?
— Для Митрича — да. Он топор с малых лет в руках держит, если надо будет, так он этим топором два одинаковых стола вытешет, ни разу оплошки в руках не давал. А сегодня с утра — как черт под руку пихал…
Один из плотников, наверное, тот
Ой, болван… Я почувствовал, что начинаю краснеть, как девица перед сватами. Ой, дурак… Ведь знал же, и Чеглок об этом говорил и Хороненко рассказывал…
Один из признаков того, что где-то поблизости творится колдовство — неприятные происшествия в окрестностях. Киснет молоко, не поднимается тесто, трещит и гаснет огонь, подгорают блины, дохнут куры… Или опытный плотник портит бревно.
10
Через час я сидел на лавочке в тени, пил лимонад, купленный неподалеку в киоске — на чистом сахаре, без металлического привкуса сахарина — и рассматривал свое творчество.
На большом листе бумаги я начертил план выставки вокруг найденного мертвого тела. Все павильоны, киоски, дорожки, навесы…
Мысль у меня была такая. Где-то здесь убили цыгана-ветеринара и совершили колдовской ритуал. От проклятого места как круги по воде побежали волны нарушений обычного течения жизни. Если их на плане отметить, то…
То получится круг неприятностей, в центре которого окажется место, в котором убивали ветеринара.
План есть, задача ясна. За работу!
11
В павильоне свиноводства неприятность была. Заболела их самая лучшая свинья, если верить профессору Низякину — худощавому типу с длинным хрящеватым носом — весом рекордная свинья была в целых сто восемнадцать пудов. В свиней весом в целый грузовик я верил мало, но даже если она была всего в восемнадцать пудов — и на такую было бы интересно взглянуть. Профессор, нервно потирая руки, разрешил мне заглянуть внутрь темного закутка, в котором лежала рекордсменка.
Да-а… Это была Свинья… Если б на павильоне не было написано «Свиноводство», я решил бы, что мне показали бегемота. Огромная, с черной лохматой шкурой, такая толстая, что казалась почти кубической… Было в ней что-то марсианское…
Свинья приподняла здоровенный пятачок — какой пятачок, там целый рубль! — глянула на меня мутным взглядом и сипло хрюкнула.
— Свиньи, — горячился профессор, провожая меня из свинарника (где, кстати, было чище, чем в некоторых квартирах, где мне приходилось бывать) — поразительно умные существа. Фактически, они как люди… Многие считают свинью грубой, глупой и неопрятной. Это несправедливо, товарищ! Отрицательные свиные стороны следует онести за счет обхождения с этим удивительным зверем. Относитесь к свинье хорошо и вы получите возможность ее дрессировать.
Я кивал, мечтая поскорее избавиться
— Плодовитостью свинья не уступает кролику, да и то с трудом. На десятом году две свиньи могут дать один миллион свиней…
От тоски я подсчитал, что для такого могучего приплода каждой свинье нужно приносить в год четырех поросят, удивился, потом вспомнил, что одни свиньи приплода все ж таки не приносят, удвоил количество… Все равно удивился, что всего от двух свиней при таком небольшом количестве приплода можно получить целый миллион. Потом вспомнил книгу товарища Перельмана о математических диковинах, понял, что это возможно, но на всякий случай все равно пересчитал… А Низякин не унимался:
— Кстати, товарищ агент, пойдемте, я покажу вам нашего призового хряка…
12
По закону всемирной подлости, стоило мне отойти от павильона на несколько шагов…
— Здравствуйте, Степан Петрович, — раздался за моей спиной такой знакомый голос.
Я замер, застыл, окаменел. Медленно-медленно, осторожно повернулся, остро чувствуя, как от меня разит призовым хряком.
Маруся Красная.
Смущенно улыбающаяся, в белых парусиновых туфлях, и легком ситцевом платьице. На голове — белая панама.
— Вы пришли посмотреть, как выставка строится?
— Да.
«Зачем ты врешь?!»
— Нет.
«Что значит, „нет“?!»
— Я на работе.
«Зачем ты сказал про работу?! Она подумает, что ты ее гонишь!».
Маруся звонко рассмеялась:
— Простите, я вас, наверное, смутила?
— Нет.
— Просто вы такой красный…
— Здесь жарко.
— Очень жарко. Хотите лимонада? Здесь неподалеку продают.
Я, наконец смог взять себя в руки и улыбнуться:
— Конечно, Маруся, пойдемте.
Ей-богу, мне легче двух басмачей поймать, чем с одной девушкой общаться. Трех басмачей.
13
Маруся оказалась совсем даже не мужененавистницей. Ненавидела она разве что Колыванова, да и того, скорее, просто терпеть не могла. Вообще, девушкой она была доброй, веселой и совсем не нелюдимой.
— С вами, Степан, — отсмеявшись, произнесла она, — очень легко. Как будто я вас всю жизнь знаю.
Мне тоже было с ней удивительно легко. Как будто мы росли вместе.
Ярко светило солнце, но жары особой не чувствовалось и это было хорошо. Мы с Марией, которой я успел рассказать о том, что расследую здесь преступление, пообещав обязательно рассказать о нем, когда расследование закончится.
Наверное, мое хорошее настроение, а может светлый летний день, как-то сказались на окружающих нас людях: они наотрез отказывались признаваться в произошедших с ними неприятностях.
Мы побывали в трехэтажном, уже построенном павильоне Кустсоюза. Золотые деревянные стены, яично-желтый пол, радужно-красочные витрины, стенды, стойки с экспонатами.