Так много дам
Шрифт:
К нашему удивлению, мы, оказывается, пришли последними и пока снимаем одежду в прихожей, отмечаю какие необычные и яркие наряды оставили здесь наши партнерши по бизнесу. Причем их сразу же, как вошли, так и слышим, причем они весело так трепятся и о таких вещах болтают, от которых я сразу же теряюсь.
— Вот! Это наши новенькие, знакомьтесь.
— Не наши, а ваши. Мы с малолетками дел никаких не имеем. Статья, знаете ли, чуть ли не расстрельная… — Это говорит, рассматривая нас, слегка прищурясь и оценивая, красивая такая и очень сексуально разодетая дама.
Вернее, почти совсем раздетая. Так как на ней всего–то коротенькая
Они все тесно уселись на кухне и жадно, как мне показалось, прогоняя усталость, пьют крепкий кофе и при этом курят. Я тоже достаю сигарету и…
— Здесь не курят! — Срезает мои намерения эта сверкающая.
— А как же ты? — Встревает за меня Жека. — Кури, кури сестричка, я разрешаю!
Следом Женька сильно толкает бедрами девицу, что с края за столом, расчищая для себя посадочное место. Ее пытаются выпихнуть, но они же не знают ее характера! Возникает возня за место.
— Смотри, какая настырная? — Все так же со снобизмом в голосе произносит сверкающая. — Эта далеко пойдет, кого хочешь затрахает. — Вещие слова произносит, как потом окажется. Но тогда Женька все–таки проигрывает, и ее бесцеремонно выталкивают под одобрительные словечки подруг.
— Ничего–ничего, еще не вечер. Посмотрим, кто кого… — Озлобленно говорит Женька.
— Ты чего это с утра развоевалась? — Спрашиваю, — зачем тебе это надо, ссориться? Смотри их сколько, целый табун.
— Ага! Точно! Целый табун перееб….. кобыл! — Со злостью матюгается. — Только от того, что их всех вместе где–то дерут по ночам, на какой–то хазе, они оттого только и могут, что своими копытами упираться. Ночью надо было, когда их е….
— Ну, хватит! Что ты в самом–то деле с утра и с матюгами?
— Ах, ты б…..! — Сначала одна, следом другая и вот уже не только ее, но и меня начинают довольно прилично пихать, шлепать по заду и выталкивать из кухни.
— Ах ты ссы…..ха! Еще на губах материнское молоко не обсохло, а она туда же со своей ватрушкой…
— Сама ты…. — Но ей не дает договорить Маста, которая входит, и тут же, все прекращается, как по мановению волшебной палочки.
— Что за шум? Кого оштрафовать? — Все хоть и красные, но смирненько так сидят и головы даже бояться свои приподнять. Одна Женька, хоть и с растрепанными волосами и со следами их пощечин и тумаков, но горделиво и все равно, настойчиво.
— А ну, подвинься, чего расселась! — И все–таки занимает место за общим столом.
— Ну что вы хотите? — Спокойненько так говорит блестящая. — Танк есть танк. Они все там такие в своем противотанковом училище….
— Так! Успокоились? Теперь слушаем внимательно….
Маста рассказывает и даже показывает набросок, на котором я вижу, как нас она штрихами изобразила с раздвинутыми ногами, а всех остальных, кого как, кого в одежде, а кто, как мы, но только в иных позах и ракурсах. И даже одна на четвереньках, Женька так и сказала бы, как она стоит, но Маста все поясняет, а потом уже всем грозится, что кто ее не будет и… Все притихли, молчат и как я поняла, они уже так с ней не первый раз, потому и понимают все, к тому же, как мне показалось, она им совсем другие деньжищи пообещала. Но я не права оказалась, как потом узнала, но о том я расскажу впереди. Ведь мы же
Потом все закрутилось. Нас пересаживали с места на места и то так, то вот так, но все пока в трусиках и бюстиках, что все еще на нас. И их, тоже. То ляг, то встань, то ноги свои раздвинь, теперь нет, не так, а вот так. И так мы выстраивали своими телами ее картину. Устали уже сами и она, как видно измоталась, потому что, вдруг так сразу закричала.
— Так! Тишина в студии, замерли! Замерли, я сказала!!! Это Пал Палыч! — И к телефону…
— Да! Спасибо, все в порядке! Спасибо, не надо ничего. Девочки? — И обернулась, на нас смотрит, а у всех, я даже почувствовала, как замерло дыхание. Стоят, не шевелятся и даже не дышат. — Девочки ничего, хороши, только немного устали. Нет, нет! Выглядят хорошо… И знаете, Пал Палович, я решила, Вы уж простите художнику его вольность, оживить картину, и у меня две нимфеточки такие… Да, нет, что вы? Им же по … — Потом быстро, трубку оторвала, рукой прикрыла. — Сколько вам лет? Ну же? — И хоть мы ей прошептали, что нам по четырнадцать, она все равно ему… — Да по двенадцать и что, что? Ну, хорошо, приезжайте, жду Вас! Только они, Пал Палович, сегодня впервые пришли и я с ними так и договорилась, что только натурщицами, только… Ну, что Вы, они же еще… Ну, хорошо, хорошо,… жду!
А потом все перевернулось, мы королевы!
И все вокруг нас и все время только и слышу, Пал Павлович и Пал Павлович…
Маста, зачем–то нас погнала тут же в ванную, несмотря на наши заверения и протесты, что мы там все подмывали и что мы там именно и такие вот чистенькие…. Причем, нам в помощь тут же девку одну и такую настойчивую, что как только мы зашли, так она с нам и … Ну, что вам сказать, я стояла со слезами на глазах, когда она там в ванной, пока я стояла, то она у меня там своими руками… Жека попробовала брыкнуться, но та просто рассвирепела и зашипела сердито и угрожающее.
— Только попробуй мне сжать и не раздвинуть ноги, я тебе тут же выдерну к е… матери матку!
И от этой ее настойчивости, напора я вдруг почувствовала, что мы с Жекой попадаем в какой–то немыслимый по своему размаху и неприкрытому страху вертеп. Я ведь уже догадалась, что это тот самый Пал Павлович, он у них, как босс и хозяин и что мы ему сейчас, для показа предназначались. А тем временем наша помощница дверь из ванной открыла и кричит…
— А голову им мыть?
И потом уже не спрашивая, потому что с силой все и быстро, словно из ведра на меня шампунем таким пахучем и дорогим, и следом вцепилась мне в волосы… Потом даже к нам, ей в помощь еще одна и они уже с ней вдвоем нас бесцеремонно вертят, тискают, лезут везде и все время…
— Быстрее, быстрей! Ну, что вы копаетесь, ну же!!!
А я все пытаюсь у них расспросить, кто же это такой этот Пал Павлович, а они мне.
— Все узнаешь сама, ну же? Потом, потом, нам нельзя, только он сам, что захочет то о себе и расскажет, но лучше не спрашивать ни о чем.
— Почему? Что в этом такого? Почему я не могу узнать…
— Заткнись, дурочка, мокрощелка, запомни, что лучше тебе ничего о нем и не знать! Понятно?
— Опять почему? Ну, ты на нее посмотри? Себе дороже, запомни, чем меньше ты будешь о нем, тем себе дороже, и может быть, проживешь, как и мы…..