Так произошло
Шрифт:
Особенно учитывая тот факт, что на этой встрече тебе, Джонатан, предстоит принять непростое решение.
Мгновенно при приближении Джонатана Гира улыбнулся ему благодушной улыбкой, протянув руку для рукопожатия, прежде чем чуть усмехнуться,- Надеюсь, не попал в пробку по пути?
— Нет, хотя это и было сложно,- Джонатан ответил шуткой без всяких изысков со своей стороны, глядя в глаза Гиры, прежде чем ответить на его крепкое рукопожатие своими.
Взгляни на него внимательнее, Джонатан. Посмотри на его лицо, в его глаза — скажи мне, о чем он думает?
Джонатан
Он боится, Джонатан. В ужасе. Практически дрожит. И знаешь, почему?
Он понимает ситуацию не хуже меня.
Гира не был самым выдающимся политиком в мире — но он, так или иначе, был политиком — с годами опыта. К тому же его нельзя было упрекнуть в том, что он был глуп. Нерешителен — возможно — но точно не глуп. Если бы Гира был глуп, то, понадеявшись на милость Гленн, он даже не стал бы пытаться найти путь под крыло к Озпину и рассматривать отходные пути из «союзничества» Гленн и Менажери. Но вместо этого Гира попытался найти отходные пути — и, ожидаемо, понимал, что в данный момент его отходные пути были обнаружены. Не то, чтобы он был слишком уж скрытен в своих действиях — в конце концов, как было сказано, Гира не отличался невероятным политическим талантом. И потому он боялся — боялся того, что Джонатан уже сделал со своим «союзником» в Мантле — и что он мог сделать сейчас.
Он боится за себя. За свою семью. За Менажери. Но его рукопожатие крепкое — он боится, но он не отступит так просто.
— Проходи, официальный праздник еще не начался, но хоть с другими гостями поздороваешься,- Гира чуть кивнул головой в сторону собравшихся гостей — по большей части элиты Менажери и послы других государств, приглашенные на празднование «королевы Менажери» в качестве социального и политического жеста «единства Менажери и всего Ремнанта» чем в какой-либо надежде на празднование. Впрочем, что еще можно было ожидать в данных условиях — у официальных лиц не существовало праздников, ни государственных, ни личных. Каждое их празднование было «поводом» — а для чего именно — заявления, встречи или договора — оставалось узнать только на месте.
— Благодарю за предложение, но я предпочту постоять в стороне,- Джонатан улыбнулся, расцепляя руки с Гирой, прежде чем повернуться к Кали,- С Днем Рождения, Кали. Я знаю, что обычно в таких случаях полагается желать счастья, здоровья, денег и красоты — но глядя на тебя и твою семью вместо поздравлений я вынужден пожаловаться. У тебя есть уже все, что я мог бы тебе пожелать — так что вместо поздравлений придется обойтись подарком. С Днем Рождения, Кали.
— Благодарю, Джонатана,- Кали расплылась в улыбке, ответив на рукопожатие Джонатана.
Она тоже боится. Не так сильно как Гера — она цепляется за идею друзей, за надежду в то, что ты не поступишь с ними также, как с Мантлом. Пока Гира находился
— Добрый день, Блейк. Прошу прощения, что прибыл без Синдер и Нио сегодня,- Джонатан повернулся к встретившей его Блейк, улыбнувшись, прежде чем протянуть руку той в качестве знака уважения.
— Прощаю на этот раз,- Блейк ответила шуткой, ухватившись за руку Джонатана и позволив своей небольшой руке утонуть в ладони Джонатана и рукопожатии.
Она тоже боится. Не так, как Гира или Кали, но она видит страх своей семьи — и боится в ответ. Она не совсем понимает, чего она боится — но она понимает, что улыбки ее семьи, обращенные к тебе, натянутые — и начинает натягивать собственную улыбку в ответ.
Пожав руку Блейк Джонатан сделал шаг назад, после чего Гира и Кали сделали шаг назад, образовывая проход для Джонатана…
Они лебезят перед тобой. Не так отвратительно, как это делают некоторые люди, но все же. Чуть больше внимания, чуть больше уважения, чуть шире улыбки — потому, что они бояться. Они пытаются удержать шторм, умаслить тебя — нас — и надеются, что этого будет достаточно…
Джонатан, игнорируя подобные действия, сделал шаг вперед — не вырываясь вперед Гиры, впрочем, позволив тому пойти первым. Небольшое символическое действие, не более того, но Джонатан почему-то был уверен, что Гира немного выдохнул в момент, когда Джонатан остановился, чтобы дождаться шагов Гиры. Или, может быть, его воображение решило поиграть с ним в ассоциации.
Пройдя внутрь здания Джонатан мгновенно столкнулся взглядами с присутствующими внутри того посетителями — ни одного из которых нельзя было назвать другом или даже приятелем Кали. Влиятельные чиновники, магнаты, медийные звезды — элитарный бомонд Менажери и послы других государств — как и следовало ожидать. И…
Озпин…
Наверное, Джонатан даже мог поаплодировать наглости Гиры и ретроспективно понять, почему именно тот так сильно боялся его присутствия. Действительно, не станет же Джонатан убивать Гиру и его семью на дне рождения его жены? Однако присутствие Озпина… Определенно, это серьезно осложняло предсказание его реакции.
Почему он здесь?
А так ли это важно?
Действительно, это, в общем-то, было неважно. Появился здесь Озпин по приглашению Гиры, или потянул одну из сотен тысяч обещанных ему услуг — даже если он появился здесь вопреки желаниям Гиры — что было крайне маловероятно — не то, чтобы кто-то мог просто выпроводить его прочь в данный момент. Важно было не то, как Озпин появился здесь — а то, зачем он появился здесь.
Конечно же Гира не мог не понимать, что появления Озпина было провокацией, и тем более это понимал сам Озпин. Это не могло быть случайностью или «неизбежным пересечением в кругах общего знакомого» — Гира и тем более Кали не были знакомыми Озпина. А значит Озпин появился на дне рождения Кали преследуя цель — но какую именно?
Разум Джонатана заработал со всей допустимой ему возможной скоростью и силой, стремясь использовать секунды, подаренные ему растянутым временем медленного перемещения Джонатана к профессору, анализируя один вариант за другим.