Такая долгая жизнь
Шрифт:
Наблюдательный пункт находился на возвышенности, откуда хорошо просматривалась вражеская территория. Там сейчас было безлюдно. Будто вымерло все. Вечерние тени уже ложились на леса, поля, на речку. Солнце цеплялось за верхушки сосен.
— Тихо как, — сказал Рябышев.
— Немцы выселили всех жителей из близлежащих сел на четыре километра, — сообщил начальник погранотряда.
Рябышев оторвался от стереотрубы.
— Давно? — спросил он.
— Две недели назад.
— Вот как?! — сказал Рябышев. — У нас
— То, что они готовятся, знаем давно, — сказал Щаренский. — В мае на территории Восточной Пруссии и Польши было три армейские группировки, а сейчас значительно больше. То же самое на румынской границе. Войска обычно подвозят ночью, скрытно… Но шила в мешке не утаишь… Несколько дней назад к границе подтянули все необходимое для понтонных мостов, подвезли множество надувных резиновых лодок.
— Докладываете? — спросил Рябышев.
— А как же, — ответил бригадный комиссар. — Каждый день сводка идет наверх.
— Ну и что наверху?
— А вы будто не знаете?.. — Щаренский внимательно посмотрел на Рябышева. — Вчера обратились к замнаркома, просили разрешить привести пограничные части в боевую готовность. Не разрешил. Тогда командующий связался с Генштабом. Оттуда ответили: «Не паниковать. Поднять бдительность, усиленно охранять государственную границу».
На свой страх и риск решили увеличить боекомплект на заставах и приказали всем получить походные кухни…
«Значит, не я один отдал подобное распоряжение», — с облегчением подумал Рябышев.
С границы Рябышев и Щаренский поехали осматривать укрепленный район.
— Хорошо продумано, — сказал Дмитрий Иванович. — Трехэтажные доты, круговой обстрел, бойницы с тыла…
— Сначала бойницы делали только с трех сторон, — пояснил Щаренский, — но приехал корпусный комиссар Шатлыгин и распорядился делать бойницы и с тыла.
— Мудро, — одобрил Рябышев.
— Я тоже так считаю, хотя немало было противников: мол, заранее готовим себя к боям в окружении, а врага надо не допустить в тыл.
— Фамилию эту я слышал — Шатлыгин, — сказал Рябышев. — Он из военных?
— Нет, он бывший партийный работник. А сейчас от ЦК по строительству укреплений на границах. Зам у маршала Шапошникова…
— Понятно…
— Жаль только, вооружение для укрепрайонов поступает медленно, — посетовал Щаренский, — особенно тяжелое… Успеть бы…
Вечером Рябышев и Щаренский вернулись в Перемышль. Заночевали здесь. Утром Рябышев проснулся от гула самолетов. Вышел во двор. Восемь немецких самолетов шли со стороны границы. Над городом они разбились по двое и разошлись в разные стороны.
«Совсем обнаглели», — подумал Рябышев. Простившись с бригадным комиссаром Щаренским, он приказал шоферу ехать в Самбор, где стоял штаб 26-й армии.
Командующего армией генерал-лейтенанта Костенко Рябышев в
— Ваши опасения необоснованны. Если бы дело шло к войне, то мы бы давно знали. Что касается самолетов, то они и раньше летали… Летчики молодые, безответственные… вот и залетают к нам. Так что ж? Палить по ним?.. Пусть дипломаты урегулируют подобные вопросы.
Прибыв в Дрогобыч, Рябышев пытался по телефону связаться с командующим армией, но снова его не застал.
Позвонил Попель:
— На концерт собираешься, командир?
— Что-то настроение не концертное, комиссар…
— У меня самого не концертное, но надо идти. А то что подумают подчиненные: ни командира, ни комиссара не будет…
— Ну хорошо, приду…
В субботу вечером, 21 июня, в Доме Красной Армии в Дрогобыче состоялся концерт киевских артистов.
Зал был набит. Мест не хватило, использовали все: приставные стулья, подоконники, стояли у стен и в проходах.
Особенно бойцам понравилась молодая певица Ванда Подольская. На бис она спела «Парень кудрявый», «Синенький скромный платочек», «Спят курганы темные». Слова она произносила с легким акцентом, что придавало ее пению особое очарование. Аплодисментам не было конца, и раскрасневшаяся от волнения, от счастья певица молитвенно сложила руки: не могу больше.
Бригадный комиссар Попель незаметно сделал знак лейтенанту Алексею Путивцеву: пора, мол.
Комиссар Попель еще утром вызвал в штаб лейтенанта Алексея Путивцева.
— Вот вам деньги на цветы, — сказал Попель. — Вечером преподнесете артистам.
— А почему я, товарищ бригадный комиссар?
— Ну почему, почему?.. Мужчина вы интересный, видный… С орденом. У взвода отличные показатели… Так что подходите по всем статьям. Считайте это как поощрение…
— Ну если так, товарищ бригадный комиссар, тогда — служу Советскому Союзу!..
И вот этот момент настал: надо вручить цветы. Приятно, что певице. Хорошо она пела. Алексей без робости, легко вбежал на сцену.
— Это вам за песню, за нежность и за красоту, — сказал он, улыбаясь артистке.
— Спасибо… — Певица сделала такое движение, будто хотела обнять Алексея. А Алексей понял это буквально и тотчас же обнял ее и поцеловал в щеку, чем вызвал такие бурные аплодисменты бойцов и командиров, что казалось, рухнет крыша.
После концерта артистов пригласили на ужин в столовую. Алексей тоже туда попал. Место его оказалось рядом с певицей. Ванда говорила на очень забавной смеси русского, польского и украинского языков. Алексей понял, что Ванда из бедной семьи и, если бы Красная Армия не пришла сюда, никогда бы не попала в Киевскую консерваторию. Киев ей нравится, а петь она любила еще в детстве.