Таки еврэйский анекдот
Шрифт:
— Волосы моего мужа.
— Но ведь он еще жив!
— Таки жив, но волос уже давно нет.
— Смотрите-ка, вы сшили мне из одного отреза и костюм, и жилетку, а в Париже мне говорили, что на жилетку не хватит ткани, потому что я, дескать, крупный человек.
— Это вы в Париже — крупный человек, а у нас в Одессе вы — поц. Кепочку мерить будете?
Раневская обедала в ресторане и осталась недовольна и кухней, и обслуживанием.
— Позовите
А когда тот пришел, предложила ему обняться.
— Что такое? — смутился тот.
— Обнимите меня, — повторила Фаина Георгиевна.
— Но зачем?
— На прощание. Больше вы меня здесь не увидите.
— Рабинович, вы когда-нибудь секс втроем пробовали?
— Нет, а что?
— А попробовать хотите? Тогда — бегом домой, может, еще успеете!
— Скажите, вы часом не с Винницы?
— Нет, я не с Винницы.
— О! Так мы с вами земляки!
— Это как так?
— Я тоже не с Винницы!
— Абрам! Ты поц! Ты такой поц, что, если бы был всемирный конкурс поцов, ты бы имел свое второе место!
— Сарочка! Но почему второе?!
— Потому что ты поц!
— Мойше, шо вы все время молчите?
— Шоб я в такой мороз руки с карманов вынимал?
Одесса. В окне старый еврей, подперев голову, наблюдает за прохожими:
— Жора! Таки вы куда?
— Ой, шо вы, нет! Я домой!
Объявление в американской газете: «Мистер и миссис Розенблюм имеют счастье сообщить о рождении своего сына, доктора Джонатана Розенблюма».
В еврейском ресторане. Клиент зовет официанта:
— Шломо, попробуй этот суп.
— Что вдруг? Это тот же суп, который вы всегда заказываете.
— Попробуй.
— Слушайте, когда я вам подавал плохой суп?
— Я тебе говорю: попробуй!
— Ну хорошо, уже я попробую… где ложка?
— О!
— Рабинович, вы с ума сошли! Зачем вы притащили в синагогу собаку!?
— Ребе, это не простая собака, она же умеет петь!
Собака запела. Ребе восхищенно:
— О, вэйзмир, она так поет, что может быть кантором в нашей синагоге!
— Ребе, я таки ей твержу то же самое. А она не хочет и слушать! Только зубным техником!
— Фридман, к сожалению, мы не можем повысить вам зарплату.
— Я и не прошу повысить. Но хотя бы чаще ее платить вы можете?!
— Послушайте, Циля! Такое горе! Мой Ромочка — голубой!
— Да?! Но он таки встречается с еврейским мальчиком?
В бане:
— Вы из Бердичева?
— А
— Сразу видно — ажурная работа нашего раввина.
— Мадам Спектор, вы знаете, у мужа Фимочки вырезали гланды.
— Бедная девочка, она так хотела иметь детей.
Одесса. Старый еврей стоит, облокотившись на парапет, и смотрит на траурную процессию.
К нему подходит знакомый:
— Изя, ты что, тещу похоронил?
— Нет, жену.
— Тоже неплохо.
— Ой, ваш Абрамчик на лицо — вылитый папа!
— Это не страшно, был бы здоров!
Сара выглядывает с третьего этажа и спрашивает:
— Мадам Циперович, и где ви брали такой шуби и сколько за нее ви дали?
— Два…
— Шо два?
— Два раза…
— Сарочка! Вы сегодня просто прекрасно выглядите!
— Ха! Это я еще себя плохо чувствую!
Три еврея гуляют по кладбищу:
— Я хотел бы лечь в могилу рядом с Моисеем Зусманом. Он был таким великим поваром.
— А я хотел бы лечь в могилу рядом с ребе Снайпером. Он был таким раввином…
Третий, скромно:
— А я хотел бы лечь рядом с мадам Кац.
— Так она же, слава богу, жива…
— О!
— Хаим, одолжите 100 долларов!
— У кого же я здесь одолжу? Я же здесь никого не знаю!
Приходит еврей к раввину.
— Ребе, у меня проблема: сын ушел в христианство, крестился. Что делать?
— Ну я должен с Богом посоветоваться, приходи завтра.
Назавтра тот приходит, спрашивает, что сказал Бог.
Раввин отвечает:
— Бог говорит, у него те же проблемы.
Встречаются мулла, раввин и священник. Начали всякие религиозные разговоры вести, а под конец разговорились, и пошла речь о наболевшем, как деньги, собранные с прихожан, делить, сколько на ремонт церкви (синагоги, мечети) выделять, сколько себе на прожитье оставлять.
Мулла говорит:
— Я собираю все деньги, что принесли мне прихожане, рисую на земле круг, отхожу метра на два и бросаю деньги в круг. Что внутрь попадет, я Богу отдаю (на мечеть). Что снаружи остается, я себе на прожитье беру.
Священник вступает.
— Я тоже собираю все деньги и рисую на земле черту. Отхожу на пару метров и бросаю. Те деньги, что черту перелетают, я отдаю Богу, а остальные забираю.
Раввин говорит:
— Нет. Все это очень сложно. Я тоже собираю все деньги, но не рисую круг, не рисую черту. Я просто бросаю деньги вверх. Что Богу надо, он сам себе возьмет.