Таких не берут в космонавты. Часть 1
Шрифт:
Я заметил, как Черепанов стрельнул глазами в направлении похожей на Свету Клубничкину космонавтки.
— Рассуждаешь так, потому что космонавты нравятся девчонкам?
Черепанов не сразу, но всё же кивнул.
— Нравятся, — сказал он. — Я знаю.
Он снова посмотрел на меня — мне почудился вызов в его взгляде.
Я невольно вспомнил, как кряхтел сегодня Черепанов на уроке физкультуры, когда силился подтянуться на турнике хотя бы трижды. Но не вспомнил, чтобы в школе девчонки бросали на него восторженные или даже просто заинтересованные взгляды. А вот на меня одноклассницы на уроках
Я кивнул и заявил:
— Согласен с тобой. Конечно, космонавты женщинам нравятся. Это и понятно.
Я бросил взгляд на циферблат часов. Покачал головой.
Сказал:
— Ладно. Лёша, я тебе объясню, какие ещё мужчины нравится девчонкам. Но позже.
— Почему, позже?
— Мы с тобой и так уже заболтались, — сказал я. — Давай займёмся математикой, если ты не возражаешь. А о космонавтах и о женщинах мы с тобой ещё обязательно побеседуем.
Мой подход к занятиям математикой удивил Черепанова. Потому что я не потребовал от Алексея пояснений для вычисления задач. Я вообще не нагрузил его решением задач и примеров. Лишь просил, что бы Лёша зачитывал мне задачи и примеры из школьного учебника вслух. Следил за тем, как Черепанов называл те или иные математические значки и символы. Повторял его слова своей виртуальной помощнице: «Эмма, продиктуй-ка мне решение примера…»
Поначалу я выслушивал от Эммы привычные просьбы повторить запрос. Но постепенно процесс наладится. Я достал из портфеля бумагу для черновика. Слушал Лёшины толкования записанных в учебнике за десятый класс шифровок. Озвучивал их Эмме. Всё реже вводил виртуальную помощницу в ступор. Записывал продиктованные Эммой решения задач и примеров на бумагу — спрашивал при этом у Черепанова, как нарисовать те или иные названные Эммой знаки.
Алексей следил за мной, то и дело озадаченно почёсывал затылок. Промежуточное звено, задействованное в моём процессе борьбы с математикой, ускользало от его внимания. Я сообразил, что без учёта помощи Эммы мои действия для Черепанова выглядели едва ли не проявлениями моей гениальности. Он с нескрываемым изумлением наблюдал за тем, как я в уме перемножал друг на друга трёхзначные числа и за считанные секунды возводил двузначные числа в ту или иную степень.
Процесс расшифровки учебника двинулся с опережением рассчитанного мною графика. Поэтому я пересмотрел время занятий. Ушёл от Черепанова засветло: как только вернулись домой его мама и бабушка. На прощанье я крепко пожал Алексею руку и искренне поблагодарил его за помощь. Черепанов пожал плечами, ответил: «Обращайся». Мы договорились, что продолжим занятия. Но не завтра: завтра вечером меня ждали в двадцать втором кабинете школы на комсомольском собрании.
Перед уходом я поинтересовался у Алексея, кто и кого пригласит к нам в школу на спектакль-концерт, приуроченный к празднованию Дня советской армии и военно-морского флота.
Лёша пожал плечами и сказал:
— Понятия не имею. Василий, ты у Ленки Зосимовой завтра спроси. Она-то об этом точно знает: она же комсорг школы.
По пути к дому Лукиных я снова обратился к виртуальной помощнице (за неимением другого собеседника):
«Эмма,
«Господин Шульц, я нашла…»
Я слушал свою виртуальную помощницу и вспоминал, как Лёша сегодня пыхтел и потел на турнике во время подтягиваний.
Представил Черепанова запертым в барокамере — покачал головой.
«По социальному признаку, думаю, он пройдёт, — сказал я. — С устной математикой у него сложностей не возникнет точно. Сочинение он напишет на „хорошо“ или на „отлично“. А вот медицинское освидетельствование… Говоришь, его проходил примерно один из пятнадцати кандидатов?»
Я взглянул в сторону школы — заметил, что в актовом зале горел свет.
«Господин Шульц, согласно опубликованной в тысяча девятьсот восемьдесят шестом году официальной статистике…»
«Стоп. Не надо статистики. В прошлый раз Черепанов в лётное училище не поступил. Это факт. Причину мы не знаем. Но это и не важно. Важно то, что при своих несомненных математических способностях он полжизни рассчитывал себестоимость салатов и компотов».
Я хмыкнул.
«Ничего, Эмма. На этот раз мы найдём его талантам иное применение».
Явился к Лукиным — невольно поразился разницей в условиях проживания Иришкиной семьи и семьи Лёши Черепанова. Хотя ещё недавно мне Иришкина квартира казалась тесной и неуютной.
Я прошёл через гостиную, поздоровался с колдовавшим над аквариумом Виктором Семёновичем и со штопавшей мужу носки (сидя в кресле около телевизора) Верой Петровной.
Иришка накормила меня ужином.
Я запоздало поинтересовался у двоюродной сестры, кем работают её родители. Узнал, что Виктор Семёнович Лукин трудится начальником отдела кадров на тракторном заводе. А Вера Петровна Лукина числится на том же заводе бухгалтером.
После ужина я узнал у Иришкиных родителей, могу ли в субботу после школы придти к ним домой с другом.
— Это с кем, с Черепановым, что ли? — спросила Иришка.
— Лёша помогает мне с математикой, — сказал я.
— С математикой? — переспросила Иришка.
Она сощурила глаза:
— Ясно теперь, как ты получил свою пятёрку за проверочную работу. А я уж подумала, что вас там, в Москве, действительно готовили лучше, чем нас. Черепанов тебе решил?
Я кивнул и предложил:
— Мы можем втроём заниматься.
Иришка качнула головой.
— Не уж, — сказала она. — Я в университете математику сдавать не буду. А школьный экзамен сдам и без помощи Черепанова.
Я заметил, как Виктор Семёнович взглянул на жену — та едва заметно кивнула.
Иришкин отец вынул изо рта курительную трубку и сказал:
— Приводи своего друга, Василий. Почему бы и нет?
Первые плоды Лёшиного репетиторства я пожинал уже вечером: справился с домашней работой по математике за полчаса. Не самостоятельно, разумеется — с помощью виртуальной помощницы.