Таких не берут в космонавты. Часть 1
Шрифт:
Сегодня Черепанов проводил нас почти до Иришкиного дома. Алексей по пути говорил без умолку. Перескакивал с темы музыки на тему космоса. Прикидывал, в какой день опубликуют в газете «Комсомолец» статью обо мне. Предположил, что та статья займёт в газете целую страницу, в центре которой непременно поместят мой чёрно-белый фотопортрет.
В Иришкин двор Черепанов не пошёл. На углу Иришконого дома Алексей вдруг удивлённо огляделся по сторонам (будто не сразу сообразил, где именно очутился). Он спешно попрощался с нами и
— Что-то я от Черепанова сегодня устала, — сказала она.
Спросила:
— Вася, ты видел, как они все тебе сегодня аплодировали? Даже эта задавака Клубничкина. И класуха, и та журналистка. Даже Генка тебе хлопал. Особенно после той песни о космосе.
Иришка вздохнула, улыбнулась.
— Теперь они убедились, что я не врала, — сказала Лукина. — Убедились, что ты действительно хорошо поёшь. У нас в классе теперь есть своя знаменитость. Настоящая! А не такая, как… эта Клубничкина.
Иришка осталась на кухне мыть посуду.
Я прошёл в свою комнату.
Около кровати я не остановился, потому что вдоволь належался в койке за полтора года, проведенные в гейдельбергской клинике. Подошёл к окну, посмотрел на засыпанный снегом двор. Прислушался к завываниям ветра. Прогнал из головы мысли о сегодняшнем выступлении в школе и об интервью для городской газеты: решил, что уделю для самолюбования полчаса перед сном. Сосредоточился на уже вытроенных в голове планах на новое будущее.
«Эмма, найди мне информацию об убийстве, которое случилось в феврале шестьдесят шестого года в сорок восьмой кировозаводской школе. Точную дату того убийства тебе не говорю: понятия не имею, какого числа в школе показывали спектакль. Двадцать третье февраля сейчас не выходной день. Сейчас даже суббота не выходной день. Поэтому ориентируйся просто на февраль тысяча девятьсот шестьдесят шестого. Найди мне все упоминания того случая».
«Господин Шульц, к моему огромному сожалению, запрошенная вами информация отсутствует. Уточните запрос».
«Да ладно. Что, ни одного упоминания?»
«Господин Шульц, уточните, пожалуйста, запрос».
«Уточню. Попробую. Черепанов в Нью-Йорке сказал, что убийство произошло сразу после того, как я уехал из Кировозаводска. Сразу… это у него получилось относительное понятие. Ведь я уехал ещё в январе. Но если учесть, что к тому времени мы с ним не виделись почти пятьдесят лет… то да, почти сразу. Убийство случилось после спектакля и концерта в честь Дня Советской армии… Или как там сейчас называется этот праздник? Я имею в виду, как он назывался в шестьдесят шестом году?»
«Господин Шульц, двадцать третьего февраля в Советском Союзе с тысяча девятьсот сорок девятого года и вплоть до распада СССР этот день традиционно отмечался, как День советской армии и военно-морского флота».
«Вот к этому дню тот концерт… или спектакль и был приурочен. Я точно запомнил, что убийцей Черепанов назвал учителя физкультуры
Я потёр большим пальцем подбородок.
«Черепанов тогда сыпал эмоциями, а не фактами, — сказал я. — „Убийство, ужасно, я сам видел!“ Но он не говорил, ни почему физрук напал на ту женщину. Не описал даже само нападение. Я не представляю: ударил он её ножом в грудь или в спину. Помню только, что в сердце. Алексей сказал: физрука умертвили тем же способом. Учителя физкультуры нашли с пробитым сердцем. Черепанов преподнёс мне эту информацию, как месть убийце женщины со стороны советских граждан. Эмоционально. Но без конкретики».
Я смотрел, как ветер сметал шлейф из снежинок с ветвей дерева, которое росло неподалёку от окна квартиры Лукиных.
«Эмма, найди мне всю информацию, что есть в интернете о смерти учителя физкультуры из сорок восьмой кировозаводской школы. Ориентируйся примерно на те же даты: на февраль-март шестьдесят шестого года».
«Господин Шульц, к моему огромному сожалению…»
«Стоп. Вообще ничего?»
«Господин Шульц, к моему огромному сожалению…»
«Стоп. Я понял. Снова пустота. Впрочем… ожидаемо. Если бы такое случилось лет на пятьдесят позже — информацией об этих события пестрил бы весь интернет. Но в шестидесятые годы соцсетей в привычном для меня понятии не существовало. Люди получали информацию в виде сплетен, черпали её из новостей по радио и по телевизору, читали статьи в газетах. Хотя в газетах об убийстве в школе тогда бы вряд ли написали. Ведь в Советском Союзе такого не случилось бы… по официальной версии».
Я дохнул на окно, нарисовал пальцем на стекле пятиконечную звезду.
«И всё же, — сказал я, — Эмма, поищи, нет ли в сети оцифрованных старых газет. Меня интересует кировозаводская газета „Комсомолец“. Номера за январь и за февраль шестьдесят шестого года».
«Господин Шульц, к моему огромному сожалению…»
«Стоп. Но ведь что-то же нашла?»
«Господин Шульц, есть отсканированные номера газет „Комсомольская правда“ за январь и за февраль тысяча девятьсот шестьдесят шестого года. Если вас интересует конкретный номер…»
«Не интересует. Спасибо, Эмма».
Рядом со звездой на стекле я нарисовал сердце.
«Что мы имеем? — сказал я. — На концерте, точную дату которого я не знаю, убьют женщину. Личность женщины неизвестна. Причина убийства неизвестна. Всё неизвестно, кроме того, что убийца физрук. Ситуация станет ещё запутаннее, если в сорок восьмой школе несколько физруков мужчин. Их количество я сейчас выясню у Иришки. Это единственное, что я выясню сегодня. А вот что мне делать с остальными „неизвестно“ — это тоже пока неизвестно. Как тебе нравятся такие „неизвестно“, Эмма?»