Таких не берут в космонавты. Часть 1
Шрифт:
— Ребята, Василий! — воскликнула она. — Смотрите! Напечатали!
Глава 16
— Покажи! — прозвучали сразу несколько голосов.
Школьники вскочили с лавок, рванули к стоявшей около доски Наде-большой.
Комсорг класса выставила перед собой левую руку, будто отгородилась от одноклассников.
— Спокойно! — сказала она. — Газету помнёте. Сейчас покажу.
Надя-большая отыскала взглядом мои глаза, улыбнулась. Она прошла между рядами, подошла к моей парте.
Туда же устремились и другие мои одноклассники — я и сидевший рядом со мной
Надя положила газету на столешницу.
— Василий, смотри, — сказала она. — Твоя фотография.
Комсорг ткнула пальцем в газетную страницу.
Я посмотрел на чёрно-белую картинку, которая была размером примерно с пачку папирос «Беломорканал». Увидел, что там два изображения. На правой половине картинки был темноволосый парень с миндалевидными глазами: тот самый, кого я разглядывал теперь по утрам в зеркале во время умывания (на фотографии я выглядел серьёзным, задумчивым). На левой части иллюстрации улыбался мальчишка в пионерском галстуке — Коля Осинкин из пятого «А» класса.
— Вася симпатичным получился, — произнёс у меня над головой женский голос.
Навалившийся мне на плечо Черепанов сказал:
— Лучше бы они тут поместили мой рисунок, где ты пацана в руках держишь.
Алексей вздохнул.
Я взглянул на заголовок, прочёл: «Комсомолец-герой». Пробежался глазами по первым строкам статьи: «В каждом поколении комсомольцев есть свои герои. Нынешнее поколение не стало исключением. Комсомолец Василий Пиняев, ученик десятого класса сорок восьмой школы нашего города доказал, что современные комсомольцы достойны памяти своих предшественников, прославившихся беззаветным мужеством во время Великой Отечественной войны…»
— Надя, дай почитать!
Сразу несколько рук потянулись к газете.
Комсорг класса их решительно оттолкнула.
— Позже почитаете, — ответила Надя-большая. — Сейчас урок начнётся.
Будто в подтверждение её слов у нас над головами надрывисто задребезжал звонок.
— Блин, не успели, — выдохнула Иришка Лукина.
На уроке истории я снова озадачил свою виртуальную помощницу:
«Эмма, найди мне статью „Комсомолец-герой“ из февральского номера кировозаводской газеты „Комсомолец“ за февраль тысяча девятьсот шестьдесят шестого года».
«Господин Шульц, к сожалению…»
«Понял, Эмма. Спасибо».
После урока истории мои одноклассники не разбежались из класса по своим делам, как это бывало обычно. Едва ли не строем они прошли к кабинету литературы, стали группой около пока ещё запертой двери в классную комнату. Окружили сжимавшую в руках газету Надю Веретенникову. В общую группу влились и Лёша Черепанов и Иришка Лукина. Лишь я один стоял чуть поодаль от одноклассников: в паре шагов за их спинами. Но и там я слышал звонкий голос Нади-большой, громко читавший газетную статью.
— … Комсомолец Пиняев замер у распахнутых ворот горящего здания, — торжественно вещала комсорг класса. — Огонь уже охватил большую часть помещения, чёрный дым затруднял дыхание. Василий почувствовал на своём лице обжигающие прикосновения языков пламени. Из его ослеплённых дымом глаз катились слёзы. Но Василий не повернул назад. Он сжал зубы и решительно шагнул прямо в огонь. Пиняев поспешил туда, откуда
Ко мне подошла Надя Степанова, староста нашего класса — она принесла ключ от кабинета. Степанова не пошла к двери, будто вдруг позабыла о зажатом в кулаке ключе. Надя-маленькая посмотрела мне в лицо, прикрыла свои острые колени портфелем. Она не отводила взгляда от моего лица. Молчала. Слушала голос своей подруги, рассказывавший о подвиге комсомольца Васи Пиняева. Её глаза блестели, будто в них отражались те самые «ужасные языки пламени», которые описала в своей статье журналистка.
— … Василий Пиняев понимал, что не может остановиться или отступить, как и наши земляки, пожертвовавшие свои жизни во имя Победы. Он слышал, как пламя с треском пожирало стоявшую в складском помещении мебель. Он ничего не видел вокруг себя из-за чёрного дыма. Он не дышал. Но шёл вперёд. Потому что понимал: там, в дальнем углу пылающего школьного склада находился нуждавшийся в его помощи пионер. Как советский человек, как комсомолец, как старший товарищ, Пиняев не мог поступить иначе…
«Эмма, эта журналистка могла бы неплохие романы сочинять. Жаль, что её статьи не дожили до эпохи интернета».
К нам подошёл учитель литературы. Максим Григорьевич поправил на лице очки, шёпотом (будто опасался, что помешает торжественному чтению) поинтересовался у Степановой причиной собрания.
Надя-маленькая указала на меня и сообщила:
— Статью в газете про Васю читаем.
— Статью?
Максим Григорьевич взглянул на меня сквозь толстые линзы и тоже прислушался.
— … Бушевавшее впереди пламя, будто штора, отгородило комсомольца Пиняева от ворот склада. Но Василий не остановился. Он прижал к своей груди уже почти не дышавшего мальчика и будто один из комсомольцев героев военных лет бесстрашно шагнул в огонь. Очевидцы позже расскажут о его обгоревшей одежде, об украшенном многочисленными пропаленами Колином пионерском галстуке, об упавшем в огонь с обгоревшего пиджака комсомольском значке, который позже обнаружили тушившие огонь пожарные…
Я заметил, как учитель кивнул головой.
Услышал, как он произнёс:
— Красочное описание. Настя Рева писала. Узнаю её стиль. Хорошая девочка. Способная.
— … В понедельник семнадцатого января пламя не получило свою жертву, — возвестила Надя Веретенникова. — Потому что этому помешал обычный школьник с настоящим комсомольским сердцем: Василий Пиняев. Поступок Пиняева явился неоспоримым доказательством того, что нынешнее поколение решительно подхватило эстафетную палочку из рук своих предков. Мы уверенно смотрим в будущее, и не боимся никаких трудностей и опасностей. Пока среди нас есть такие комсомольцы-герои, как Василий Пиняев…
Дребезжание звонка поглотило звуки голоса Нади-большой. Надя замолчала, прервала чтение на середине предложение. Школьники заметили стоявшего рядом с ними учителя, расступились.
— Товарищи будущие выпускники, начался урок, — сообщил Максим Григорьевич. — Пора получать знания.
Староста десятого «Б» класса словно только сейчас вспомнила о зажатом в её руке ключе — она поспешила к двери кабинета.
Одноклассники взглянули на меня — они будто представили описанную в газетной статье сцену: Вася Пиняев входил в объятое пламенем помещение.