Таких не берут в космонавты. Часть 1
Шрифт:
Я отвлёкся от разглядывания кабинета. Взглянул на раскрасневшееся от возмущения лицо Черепанова. Подумал о том, что уже слышал эту выданную Алексеем гневную тираду — шестьдесят лет назад.
Лукина обернулась, взглянула на Черепа сверху вниз. Она нахмурилась. Потрясла газетой.
— Я знаю, Черепанов, — ответила она. — Я расскажу об этом. Вот у меня та самая газета.
— А что случилось? — прозвучал у меня за спиной вопрос.
— Кто такой этот Королёв? — сказал сидевший за второй партой
Черепанов не сводил глаз с Иришкиного лица.
— Большой учёный, — объявил он. — Королёв это тот, кто строил наши космические ракеты. В «Правде» об этом так и написали. Написали, что под его руководством Человек впервые совершил полёт в Космос. Неужели вы не читали?
Черепанов взглянул на лица одноклассников, повернулся к Иришке и потребовал:
— Про Королёва скажи, Лукина. Потом уже… про Монголию.
— Ребята, тише! — сказала Лидия Николаевна. — Не мешайте Иришке.
Лукина дёрнула плечами, поджала губы.
— Ладно, — произнесла она. — Расскажу.
Зашуршала страницами газеты.
Повернулась к сидевшему с красным лицом Черепанову спиной и прочла вслух:
— Четырнадцатого января тысяча девятьсот шестьдесят шестого года в Москве на шестидесятом году жизни скоропостижно скончался крупнейший советский учёный, член президиума Академии наук СССР, коммунист, дважды Герой Социалистического Труда, лауреат Ленинской премии, академик Сергей Павлович Королёв. В лице С. П. Королёва наша страна потеряла…
«Эмма, я помню этот день, — сказал я. — Примерно вот так всё и было. Череп не дал Иришке рассказать о Монголии. Лукина на него разозлилась. Но быстро остыла. Кажется, Черепанов мечтал стать космонавтом и бредил космосом. Череп мне потом признался, что очень расстроился, когда узнал о смерти Королёва. Хотя и он тогда не представлял, какая на самом деле трагедия произошла. Помню: о Королёве мы тогда ничего не знали. До появления в газетах этого некролога. Что с Королёвым случилось? От чего он умер?»
«По официальной версии, — ответила Эмма, — товарищу Королёву была произведена операция удаления опухоли с экстирпацией прямой и части сигмовидной кишки. Смерть товарища Королёва наступила от сердечной недостаточности (острая ишемия миокарда)».
«А есть и неофициальные версии его смерти?»
— … Королёв был крупнейшим конструктором ракетно-космических систем, — зачитывала Иришка, — на которых впервые в мире осуществлены запуски искусственных спутников Земли, доставлен советский вымпел на Луну, совершён облёт и фотографирование обратной стороны Луны…
«В интернете встречаются версии врачебной ошибки, — сказала Эмма, — троцкистского заговора и вмешательства иностранных шпионов. Но ни одна из этих версий не доказана».
«Ясно, что ничего не ясно. Я только сейчас сообразил, что мы тогда,
— … Королёв имел огромный авторитет и пользовался большим уважением у всех, кто работал с ним, — читала Иришка. — Плодотворная деятельность Сергея Павловича Королёва во имя нашей Родины заслужила признательность советского народа и была отмечена высокими правительственными наградами…
Я почувствовал, как Череп толкнул мою руку локтем. Увидел: сосед по парте подвинул в мою сторону тонкую ученическую тетрадь. Череп указал на тетрадь взглядом.
— Посмотри, — шепнул Черепанов.
Я взглянул на тетрадь. Почувствовал, что на моём лице появилась усмешка.
«Эмма, а ведь я знаю, что увижу там, внутри. Потому что уже открывал эту тетрадь шестьдесят лет назад. Я бы уже не сомневался, что угодил в прошлое, если бы не слышал твой голос у меня в голове. Скажи что-нибудь».
«Что именно вы хотите от меня услышать, господин Шульц?» — произнесла у меня в голове виртуальная помощница.
«Спасибо, Эмма. Знаешь, что в этой тетради?»
«Нет, господин Шульц».
«Там портрет Юрия Гагарина. Такой же, какой был на обложках книг генерал-лейтенанта Васильчикова „Взлёты и падения советской космонавтики“. Я переводил её лет двадцать назад на английский и на немецкий язык. Черепанов срисовал Гагарина с обложки журнала „Огонёк“ за шестьдесят первый год. Алексей сам мне тогда об этом рассказал».
Я открыл тетрадь. И тут же кивнул, словно признал собственную правоту. Как я того и ожидал, с первой страницы Лёшиной тетради на меня смотрел Первый космонавт Земли Юрий Алексеевич Гагарин. Юрий Гагарин на этом выполненном простым карандашом портрете улыбался, на его погоне красовалась одинокая майорская звезда.
— Как тебе? — шёпотом спросил Черепанов. — Я сам нарисовал. Вчера.
— Здорово, — шепнул я.
Показал Алексею поднятый вверх большой палец.
— … За выдающиеся заслуги перед Родиной он был дважды удостоен звания Героя Социалистического Труда, — вещала Лукина, — звания лауреата Ленинской премии, награждён орденами и медалями Советского Союза…
«Помню тот день, когда Гагарин полетел в космос, — мысленно сказал я Эмме. — Была среда, самая обыкновенная и поначалу ничем не примечательная. Я был в школе. У нас был урок математики. Затем его вдруг прервали. Нас неожиданно вывели на линейку и сообщили о полёте Юрия Алексеевича Гагарина в космос. Это была сенсация. Помню, как все радовались. Наш, советский человек первым в мире побывал в космосе! Эмма, это был один из самых радостных дней в моём детстве».
Я взглянул на улыбающееся лицо Гагарина и добавил: