Талисман
Шрифт:
Старик забился в угол еще дальше, когда Джек направился к стойке; похоже, он мог продавить собой стену. Его слова потекли истерическим потоком. Когда Джек кинул монету на стойку, как Плохой Парень из вестерна, требующий выпивки, старик неожиданно замолчал. Он уставился на монету; глаза его начали расширяться, уголки рта подергивались. Расширившиеся глаза поднялись на Джека и впервые по-настоящему увидели его лицо.
— Джейсон!.. — прошептал он дрожащим голосом. Его слабое неистовство исчезло. Теперь он дрожал не от страха, а от восторга. — Джейсон!
— Нет, — сказал Джек. — Меня зовут… — Он остановился, поняв, что слово,
— Джейсон! — воскликнул старик и упал на колени. — Джейсон, ты пришел! Ты пришел, и все будет хорошо, о, все будет хорошо, все будет хорошо, и все будет в порядке!
— Эй, — сказал Джек. — Эй, в самом деле…
— Джейсон! Джейсон явился, и Королева будет в порядке, о, все будет в порядке!
Джек, готовый к этому слезному восхищению еще меньше, чем к злой агрессивности старого хранителя Депо, повернулся к Ричарду… но оттуда помощи не могло быть. Ричард растянулся на полу слева от двери и либо уснул, либо притворялся спящим.
— О черт! — простонал Джек.
Старик стоял на коленях, бормоча и плача. Ситуация превращалась из просто смешной в воистину комичную. Джек прошел за стойку.
— О, встань, хороший и верный слуга, — сказал Джек. Он подумал, что Христос или Будда все время сталкивались с подобными проблемами. — Встань, приятель.
— Джейсон! Джейсон! — рыдал старик. Его белые волосы закрыли сандалии Джека, он обвился вокруг его ног и начал целовать их — это были не короткие поцелуи, а долгие обстоятельные чмоки. Джек беспомощно захихикал. Они выбрались из Иллинойса, они были в ветхом депо в центре большого поля, заросшего колосьями, которые были не совсем пшеницей, где-то на Заставах, Ричард спал около двери, а этот странный старик целовал его ноги и щекотался бородой.
— Встань! — воскликнул Джек, хихикая. Он попытался шагнуть назад, но наткнулся на стойку. — Встань, о добрый слуга! Встань на свои чертовы ноги, поднимайся, хватит!
— Джейсон!
Чмок!
— Все будет хорошо!
Чмок-чмок!
…и все будет хорошо… — подумал Джек, хихикая, в то время как старик целовал его ноги через сандалии. Не знаю, читали ли они здесь, в Долинах, Роберта Бернса, но думаю, что читали…
Чмок-чмок-чмок.
О, не надо больше, я действительно больше не могу.
— ВСТАНЬ! — заревел он на пределе своего голоса, и старик наконец встал перед ним, дрожа и плача, будучи не в состоянии взглянуть Джеку в глаза, но его удивительно широкие плечи начали распрямляться, исчезла их надломленность, и Джек был несказанно рад этому.
Прошло не меньше часа, прежде чем Джек смог наладить нормальный ход беседы со стариком. Они начинали говорить, но затем Андерс, который был извозчиком, снова перескакивал на свое «О-Джейсон-мой-Джейсон-как-велик-ты!», и Джеку приходилось останавливать его, прежде чем тот снова кидался целовать его ноги. Джеку понравился старик. Он также отметил, что какая-то его часть совершенно не удивлялась поведению Андерса. Хоть он и чувствовал себя Джеком,
Но он умер!
Это было правдой, неоспоримой правдой. Джейсон умер, и Морган из Орриса имел какое-то отношение к его смерти. Но ребята вроде Джейсона могут возвращаться, не правда ли?
Когда-то, сказал старик, это было последнее депо дилижансов во всем знакомом мире — оно было известно под звучным именем Заставного депо. В других местах, сказал он, мир стал чудовищным местом.
— В каком смысле чудовищным? — спросил Джек.
— Я не знаю, — сказал Андерс, разжигая свою трубку. Он выглянул наружу, в темноту. Лицо его было бледным. — Есть истории о Проклятых Землях, но каждая из них несколько отличается от других. Все они начинаются с чего-то вроде «я знаю человека, который встречал человека, который пропадал на краю Проклятых Земель три дня, и он сказал…». Но я никогда не слышал историю, которая начиналась со слов «я пропадал на краю Проклятых Земель три дня, и я хочу сказать…». Понимаешь разницу, господин мой Джейсон?
— Понимаю, — медленно произнес Джек. Проклятые Земли. Одно лишь звучание этих слов заставляло волосы встать дыбом. — Никто не знает, что они представляют собой, да?
— Не совсем, — сказал Андерс. — Но если даже четверть из того, что я слышал, правда…
— Что ты слышал?
— Там встречается такое, что вещи, происходящие в шахтах Орриса, кажутся почти нормальными. Там есть огненные шары, которые катятся через холмы и пустоши, оставляя за собой длинные черные следы — следы черные днем, но я слышал, что они светятся по ночам. И если человек окажется слишком близко к одному из этих шаров, он заболевает ужасной болезнью. Он начинает терять волосы, и язвы покрывают все его тело, потом его начинает рвать, иногда он чувствует себя лучше, но чаще его рвет и рвет, пока у него не разрывается живот или горло, а потом… — Андерс встал.
— Господин мой! Почему ты так смотришь? Ты увидел что-то за окном? Ты увидел привидение на этих трижды проклятых рельсах?
Андерс испуганно посмотрел в сторону окна.
Лучевая болезнь, подумал Джек. Он не знает этого, но он очень точно описал симптомы лучевой болезни.
Они изучали и ядерное оружие, и последствия радиоактивного заражения на физическом факультативе год назад, потому что его мать была связана с антиядерным движением и движением против распространения атомных электростанций, а Джек проявлял ко всему этому живой интерес.
«Как хорошо, — подумал он, — как хорошо лучевая болезнь соответствует всей идее Проклятых Земель!» Потом он понял еще кое-что: запад был местом, где проходили первые испытания, где прототип хиросимской бомбы был подвешен на башне, а затем взорван, где некоторое количество городков, населенных только манекенами, было уничтожено, чтобы армия получила более или менее точную картину ядерного взрыва и последующей взрывной волны. А когда все это закончилось, они вернулись в Юту и Неваду, на настоящие американские Долины, и закончили испытания под землей. Там было, он знал, полно государственной земли, на этих огромных пустошах, в этой мешанине гор, полигонов и изрытых воронками бросовых земель, и то, что они там испытывали, не ограничивалось одними лишь бомбами.