Талисман
Шрифт:
Джек слегка улыбнулся и сказал:
— Ну, это мы еще посмотрим.
Андерс сказал, что, прежде чем начались несчастья, Морган из Орриса был малоизвестным пограничным властителем и не более того, он унаследовал свое опереточное имя от отца, который был жирным, дурно пахнущим шутом. Отец Моргана был посмешищем при жизни, продолжал Андерс, и стал также посмешищем умирая.
— Его одолела икота после того, как он целый день пил персиковое вино, от нее он и умер.
Люди собрались было сделать посмешище и из его сына, но смех прекратился
Все это мало значило на Заставах — эти большие пустые пространства, сказал Андерс, делали политику малозначительной. Только смертоносные изменения в племени Волков имели какое-то значение для них, а когда многие из плохих Волков ушли в Другое Место — и это стало для них безразличным.
Вскоре после того как новости о болезни Королевы достигли дальнего запада, Морган послал команду гротескных уродливых рабов, с ними были пропавшие Волки и другие, более странные твари. Их вожаком был ужасный Человек-с-кнутом, он был здесь постоянно с тех пор, как все началось, но потом он пропал. Андерс, проведший большую часть этих ужасных недель и месяцев, скрываясь в своем доме, который был в пяти милях к югу отсюда, был рад узнать, что его нет. Он слышал разговоры о том, что Морган отозвал Человека-с-кнутом обратно на восток, когда события там достигли своего апогея; Андерс не знал, было ли это правдой или нет, да и не желал знать. Он просто радовался, что человек, которого иногда сопровождал костлявый, отвратительно выглядевший маленький мальчик, наконец исчез.
— Его имя, — потребовал Джек. — Как его звали?
— Господин мой, я не знаю. Волки называли его Он-с-плетками. Рабы называли его просто дьяволом. Я сказал бы, что все они правы.
— Он одевался как щеголь? Бархатные куртки? Туфли с пряжками?
Андерс утвердительно кивал.
— От него сильно пахло духами?
— Да! Да, пахло!
— И кнут состоял из сыромятных ремней с металлическими колпачками?
— Да, господин мой. Злой кнут. И он здорово с ним обращался, да, это так.
Это был Осмонд. Это был Солнечный Гарднер. Он был здесь, руководя каким-то проектом Моргана… Потом Королева заболела, и Осмонд был отозван в Летний дворец, туда, где я впервые с ним повстречался.
— А его сын? — сказал Джек. — Как он выглядел?
— Тощий, — сказал Андерс медленно. — Один глаз выбит. Это все, что я могу вспомнить. Он… Господин мой, сына Человека-с-кнутом было трудно увидеть. Похоже, Волки боялись его больше, чем его отца, хоть сын и не носил кнута. Они говорили, что он был тусклым.
— Тусклым?.. — задумался Джек.
— Да. Этим словом они называют тех, кого трудно увидеть, как бы ты его ни искал. Невидимость невозможна — так говорят Волки, — но можно сделаться тусклым, если знаешь, как. Многие Волки умеют это, и этот маленький сукин сын умел это тоже. Так что все, что я помню, — это то, что он был худым, и его выбитый глаз, и то, что он был гадок, как
Андерс помолчал.
— Ему нравилось причинять боль животным. Маленьким. Он обычно затаскивал их под крыльцо, и я мог слышать ужасные крики… — Андерс содрогнулся. — В частности, и из-за этого я старался отсидеться дома, ты понимаешь. Я не люблю слушать, как звери кричат от боли. Это в самом деле ужасно.
Все, что говорил Андерс, рождало у Джека сотню новых вопросов. Отчасти ему хотелось бы узнать все, что Андерс знал о Волках, — рассказы о них вызывали у него одновременно удовольствие и глубокую боль потери его Волка.
Но времени было мало: этот человек должен был ехать утром на запад, в Проклятые Земли; кодла сумасшедших школяров, ведомая Морганом, могла прорваться из того места, что извозчик называл Другим Местом, в любой момент; Ричард мог проснуться и спросить, о каком это Моргане они говорили и кем был этот тусклый парень — этот тусклый парень был подозрительно похож на парня, жившего по соседству с ним в Домике Нельсона.
— Они пришли, — отметил он. — Эта команда пришла, и Осмонд был у них главным — во всяком случае, пока его не отозвали или ему не понадобилось проводить ночные покаяния в часовне в Индиане…
— Мой господин? — Лицо Андерса снова стало озадаченным.
— Они пришли и построили… что? — Он был уверен, что уже знал ответ на этот вопрос, но хотел услышать ответ от Андерса.
— Рельсы, — сказал Андерс. — Рельсы, ведущие на запад, в Проклятые Земли. Рельсы, по которым я сам должен отправиться в путешествие.
Он содрогнулся.
— Нет, — сказал Джек. Горячее, ужасное волнение взорвалось в его груди, как солнце, и он поднялся на ноги. Снова был щелчок в его голове, это ужасное, убедительное чувство того, что великие вещи собираются воедино.
Андерс пал на колени с грохотом, когда прекрасный свет озарил лицо Джека. Ричард заворочался от шума и сонно сел.
— Не ты, — сказал Джек. — Я. И он.
Он указал на Ричарда.
— Джек? — Ричард смотрел на него с сонным близоруким смущением. — О чем ты говоришь? И почему этот человек обнюхивает пол?
— Господин мой… воля твоя, конечно… но я не понимаю…
— Не ты, — сказал Джек. — Мы поведем поезд вместо тебя.
— Но, господин мой, почему? — Андерс уже не осмеливался взглянуть вверх.
Джек Сойер выглянул в темноту.
— Я думаю, что есть кое-что в конце рельсов, в конце рельсов или в конце пути, одна вещь, которую я должен получить.
Интерлюдия
Слоут в этом мире (IV)
Десятого декабря Морган Слоут сидел на маленьком неудобном деревянном стуле около кровати Лили Сойер — ему было холодно, и он кутался в теплое кашемировое пальто, засунув руки глубоко в карманы, однако ощущал себя гораздо лучше, чем можно было судить по его виду. Лили уходила прочь, туда, откуда не возвращаются, даже если ты Королева, лежащая на кровати размером с футбольное поле.