Талли
Шрифт:
Джек улыбнулся.
— Ладно, ладно. Приношу свои извинения. Я никогда не думал, что Топика будит в тебе такие чувства.
— Не Топика, а Брюс. Так или иначе, я не хочу больше говорить на эту тему.
— Хорошо, — улыбнулся Джек и надолго замолчал.
Он привез Талли в отдаленный мексиканский ресторанчик, неподалеку от Уэшборна. Они вошли в полупустой, мрачноватый полуподвальчик и сели в углу возле нарисованного на стене окна.
— Ну и ну! — сказал Джек. — В этом деловом костюме ты выглядишь совсем иначе.
— Иначе?
— Иначе,
— Ты же не знал меня в школе, — возразила Талли, словно поддразнивая его.
Но взглянув ему в лицо, она вдруг смутилась и поспешила сменить тему разговора.
— Милое местечко? Давно ты его обнаружил?
Джек не стал отвечать. Вместо этого он, не обращая внимания на протесты Талли (Я на работе!), заказал легкое вино, и когда его принесли, легонько коснулся ее бокала своим и сказал:
— За тебя.
Она лишь что-то проворчала.
— Ты все еще куришь, Талли? Я вижу, ты ищешь пепельницу?
— Нет, я бросила, еще когда ждала Бумеранга, — солгала Талли.
— Это хорошо, — сказал Джек. — Терпеть не могу, когда курят. И сам никогда не курил. Знаешь, мне кажется, у меня никогда не было курящей девушки.
— Полагаю, у тебя их было немало.
— Не могу с тобой не согласиться, — улыбнулся Джек. — Так ты поговорила с мужем по поводу ремонта вашего дома?
— Да, я говорила с ним.
— И?
— И что? Ничего. Пока я все еще обдумываю твое предложение.
Талли спохватилась, что сказала «я», а не «мы», и почувствовала себя неловко, словно у нее вдруг вспотели ладони.
— Лето скоро кончится, и я уеду, — сказал Джек.
— Я и то удивилась, что ты еще здесь.
— Я и сам себе удивляюсь, — рассмеялся Джек и добавил: — Моя мама так радуется, что я дома. Последнее время она неважно себя чувствовала. Да и работы здесь хватает.
— А как сейчас твоя мама? — спросила Талли.
— Хорошо. А твоя?
«Похоже, он не хочет говорить о своей матери», — подумала Талли. Она удивленно подняла брови:
— Вот уж не думала, что ты знаешь, что у меня есть мать.
— У каждого человека, Талли, должна быть мать. И кроме того, Шейки говорила мне что-то о твоей матушке. Так просто, к слову.
— И что же говорила о ней Шейки?
— Ну, что она больна. Что твой муж настоял, чтобы она жила с вами. Что ты не особенно ладишь с ней.
— Гм, — протянула Талли, — да, не особенно.
«Хотя, — подумала Талли, — я готовлю ей каждый вечер чашку чая. Робин не слишком любит чай, и я, впрочем, тоже, но мать любит, и я готовлю его специально для нее».
Джек сделал маленький глоток из своего бокала и вежливо добавил:
— Джен говорила мне, что ты не особенно ладишь с мамой.
«А-аа-х! Это становится интересным».
Официант почти не понимал английского. С большими сложностями им удалось заказать фаджитас, бурритос и десерт.
— Значит, Джен рассказывала, — сказала Талли, стараясь не отступать
Джек улыбнулся.
— А раньше тебя вроде бы не очень интересовало это. Отказалась идти со мной пить кофе, когда я хотел поговорить с тобой.
— Ладно тебе. Это было давным-давно.
— Не настолько давно, — возразил он, — чтобы так кардинально поменять взгляды.
— Ну, мне и сейчас это не очень-то интересно, — но, заметив его удивленно взлетевшие брови, добавила: — И все равно, я не верю, что она тебе обо мне рассказывала. По-моему, ты блефуешь.
Джек слегка наклонился над столом.
— А по-моему, ты надеешься, что я блефую, Натали Мейкер. Но знаешь, что это не так.
— Похоже, я действительно многого, не знаю, — надменно сказала Талли, но в глубине души ей очень хотелось расспросить его или хотя бы снова задать свой вопрос.
— Так что же ты хочешь узнать, Талли? — спросил Джек, словно прочитав ее мысли.
— Когда ты познакомился с ней? — немедленно откликнулась Талли, обрадовавшись предоставившемуся случаю. Но это была только первая половина вопроса, ее вечного навязшего в зубах, вызывающего тошноту вопроса. Целиком он должен был звучать так: «Когда ты с ней познакомился? Когда и как тебе удалось свести ее с ума?»
— Я познакомился с нею на софтболе в Шанга Парке, — ответил Джек. — Я был подающим в другой команде. Мы проиграли. Я пошел ее провожать. Она бежала всю дорогу.
Шанга Парк. Как странно! Она подавила желание закрыть глаза. Талли тоже играла в Шанга Парке в мини- футбол. Играла вместе с ней.
— Я тоже играла там, — с трудом вымолвила Талли. — Где же я была в тот раз, что я не видела тебя?
— Не знаю, — ответил Джек. Талли никакие могла понять выражение его глаз: то ли серьезное, то ли озорное. — Может быть, танцевала в «Тортилле Джека?»
На этот раз Талли не только закрыла глаза — какое-то время она сидела словно в оцепенении, беззвучно шевеля губами, стараясь случайным восклицанием не выдать охватившего ее волнения. Постепенно ей удалось взять себя в руки и собраться с мыслями.
Перед ее глазами прошла почти вся ее жизнь, прежде чем она открыла рот, чтобы сказать что-то в ответ. Танцы в Тортилле Джека. Четыре слова и двадцать лет к ним в придачу.
Джек знал Талли. Он знал ее! Талли была абсолютно уверена, что про «Тортиллу Джека» ему не могла рассказать Дженнифер, она и сама не знала, куда Талли ходила танцевать. Джек знал Талли, не только по школе. Он знал ее в те времена, когда она сбежала от всего света, наслаждаясь сознанием того, что никто ничего о ней не знает. Тогда она жила только танцами в совершенно нереальном мире, и вот встретился человек, который, оказывается, знал ее тогда.