Талли
Шрифт:
Талли пристально посмотрела в глаза Джеку, вспоминая изможденное лицо Робина, потом посмотрела через стеклянную стену и спокойно спросила:
— Они поинтересовались, к какой вере я принадлежу?
— Да нет, по-моему, — ответил Джек.
Талли отодвинулась.
— Значит, мне было совсем плохо, да? Матка никуда не годилась… — Она потрогала свой живот — стало больно. — Вряд ли я смогу рожать, да?
Джек только грустно посмотрел на нее.
Через несколько минут вошла сиделка Крейн с Дженнифер на руках. Она молча отсоединила капельницу и положила Дженнифер
— Господи, да осталась ли там хоть капля молока? — прошептала она.
Сиделка Крейн подошла к ней с бутылочкой смеси.
— Забудьте, — сказала она резко. — У вас ничего не осталось. Она уже привыкла есть вот это.
Сиделка вышла, и Талли повернулась к Джеку,
— Что это с ней?
— Не обращай внимания. Все они грубоваты. То и дело поднимают брови, считая их каким-то особым оружием.:
— Почему?
— Почему? Талли, мы здесь были вдвоем. Постоянно. Я привез тебя, а потом приехал Робин и сказал, что он — твой муж.
— Но он и есть мой муж.
— Правильно. Потому-то они все так и ходят с поднятыми бровями. Мы вместе в реанимации. Вместе в детском отделении и оба просим показать ребенка. Впрочем, сиделка из детского отделения вела себя прилично, но, может быть, она просто ничего не поняла? Или виду не показывала.
Талли посмотрела на ребенка, сосущего бутылочку.
— Я страшная неудачница, — сказала он. — Ужасно, что я не могу кормить ее грудью. А ведь это мой последний шанс. Больше я уже никого никогда не буду кормить грудью. Бумеранг был первым и последним. — Она попыталась избавиться от давящего кома в горле. — Если бы я знала, я бы кормила его вдвое дольше…
— Ох, Талли! — сказал Джек, поправляя простыню. — Ты ведь и так кормила его до двух лет?
— Двадцать месяцев. Но если бы я знала, что эти двадцать месяцев последние…
— Ну, успокойся, Талли. Могло быть и хуже.
— Ненамного, — прошептала она, стараясь не заплакать..
Они прислушались к посапыванию Дженнифер.
— Она такая хорошенькая, правда? — сказала Талли.
— Красавица, — подтвердил Джек.
— Посмотри на ее светлые волосики! — восторгалась она.
— Ты хочешь сказать, на ее лысую головку? Где ты тут видишь волосики? Я, например, не вижу.
— Вот! И вот! И посмотри на ее глазки!
— А где реснички? — спросил Джек.
— Джек, ты просто невозможен! Ты вообще-то на нее смотрел?
— Все время.
Талли нежно покачала ребенка.
— Ты держал ее на руках? — спросила Талли.
— Все время, — ответил Джек.
Они посмотрели друг на друга взглядом глубже океана. Они сидели молча, пока Джек, усевшись поудобнее в кресле, не спросил:
— Талли, кто отвезет тебя домой?
Талли зажмурилась, прячась от этого вопроса, а значит, и от всей своей жизни. Но Дженнифер сосала так громко! Невозможно было спрятаться от нее. Талли протянула Джеку руки.
— Джек,
— Я знаю.
— Как только мне будет получше, как только я почувствую себя в силах, я поговорю с Робином. Мы решим, как будет лучше. Хорошо?
Джек покачал головой.
— Похоже, выбора у меня нет?
— Пожалуйста, Джек, — прошептала Талли. — Будь терпеливым.
— Терпеливым? Да я скоро буду святым! — закричал Джек.
Все закружилось вокруг него, когда он увидел ее глаза — в них были горечь и любовь.
— Мне так жаль, Джек, — прошептала она.
Через десять минут Дженнифер уже спала. Вошла сиделка Крейн, забрала ребенка и сказала, все так же приподняв брови:
— Мистер Пендел, вы должны уйти. Ее хочет видеть муж.
— Пошла к черту, — прошептал Джек, наклоняясь, чтобы крепко обнять Талли.
— Это относится к ней или ко мне? — улыбнулась Талли.
Он поцеловал ее в лоб.
— Джек! Это ты позвонил Робину и сказал, что я родила?
Джек кивнул, глаза его потемнели и стали грифельного цвета.
— Кто же еще? Кому еще было этим заниматься, Талли Мейкер? Ты была так далеко, что я не мог с тобой посоветоваться. Вот я и сделал то, что счел нужным.
— Уверена, что ты был на высоте, как всегда, — сказала она, голос ее дрогнул. — Во всем.
Джек прижал пальцы к губам, послал ей воздушный поцелуй и вышел. А Талли поднесла пальцы к глазам, как когда-то Дженнифер, чтобы не выплеснулось море ее печали. «Я вымотана, — подумала она, — я так вымотана, я как выжатый лимон, я устала. Но наконец-то не осталось никаких секретов. Больше не будет лжи. Молчания по телефону. Нетелефонных разговоров. Не надо больше притворяться друг перед другом». Мысли ее путались, и она задремала, представляя себе, что все еще держит Дженнифер на руках.
6
Талли проснулась и увидела, что Робин снова сидит в кресле, несчастный и угрюмый. Он выглядел таким брошенным, что Талли чуть не разревелась в голос. Она протянула ему руку свободную от капельницы, и он подошел, сел рядом и обнял ее обеими руками, а она гладила его затылок, спину и вздрагивающие плечи.
Во вторник Талли перевели в послеоперационное отделение. Там она провела неделю. От посетителей не было отбою. Кроме Робина, Джека и Джулии, Талли навещали родители Джулии, Шейки с Фрэнком, Брюс с Линдой, Стив с Карен и Тони Мандолини. Каждый день после школы забегал Бумеранг.
Пришли Шейки и Фрэнк. Улучив момент, когда они остались вдвоем, Шейки сказала: «Я видела машину Джека на стоянке, Талли».
— Видела? Ну и хорошо! — сказала Талли.
— Зачем он здесь? Ты не думаешь, что это слишком для бедного Робина?
— Ох, Шейки! Помолчи. Робину не нужна твоя жалость. А мне — твои оценки. Все складывается хорошо. И не забывай, когда ты родила близнецов, он приезжал и к тебе.
— Да, но он приезжал не один.
— А он и сюда приезжает не один. Он приезжает с Джулией.