Талли

Симонс Паулина

— Скоро мама и папа не будут больше одной семьей. Ты вообще-то собираешься сказать ему об этом?

— Ради Бога, ему только восемь лет! Он не должен знать о всей этой грязи. Почему ты не расскажешь ему о своей бабе на стороне?

— Почему ты не расскажешь ему о Джеке?

— Он знает! Джек его друг. Джек не чужой. А не какая- то неизвестная шлюха-парикмахерша.

— Талли, послушай. Когда ты уезжаешь? Я больше не могу жить тут с тобой.

«А что с тобой случится?» — хотела спросить она, но вместо этого

сказала:

— Как я могу уехать, если ты не отдаешь мне моего сына?

— Как ты можешь уехать и бросить своего сына?

— Разве я уехала?! — закричала она. — Разве я его бросила!

— Какого черта ты ждешь? Собирай чемоданы и катись отсюда! Живи у своего Джека, пока мы не получим развод.

— Как я могу! — закричала Талли. — Как я могу уйти без моего мальчика! Я не могу! Не могу! А ты знаешь, что я не могу, и мучаешь меня. Он мой сын. — Она закрыла лицо руками. — Мать не бросает своих детей. Мать не бросает своих детей. — Наконец она выпрямилась и спокойно сказала: — Я не могу оставить его, Робин. И ты это прекрасно знаешь. И шантажируешь меня.

— Талли, это неправда. Ты даже не хотела его. Как же я мог знать?

— Знал! Потому что знаешь, как я его люблю! — взвизгнула она. — Можешь радоваться. Я не могу уйти. Не могу! Этого ты хотел? Ты думаешь, это не будет ложью, притворством, комедией? Ты думаешь, если я останусь из-за него, ты победишь?

— Да, это была бы страшная победа, — сказал Робин, качая головой и отступая от нее. — Нет, Талли. Теперь я совсем не хочу, чтобы ты осталась со мной.

* * *

В следующую субботу Талли с Дженни и Джеком ездили на озеро Вакеро. Когда Талли вернулась на Техас-стрит, дома никого не оказалось. Некоторое время она с Дженни на руках гуляла по пустому дому, садясь на все стулья, проводя рукой по всем столам и полкам. Она зашла в «Калифорнию», включила ультрафиолетовый свет и полюбовалась кактусами. Талли задыхалась от жары и чувствовала себя очень одиноко. В доме стояла тишина. Слышно было только, как где-то капает вода, и их дыхание: дыхание Дженни и дыхание Талли. И еще дыхание одиночества, давившего Талли грудь.

Талли перебралась в холл и задремала в кресле-качалке Робина. На животе у матери заснула и Дженни.

Проснувшись, Талли никак не могла понять, где находится. В первое мгновение ей показалось, что она в палатке на заднем дворе на Сансет-корт, потом — у Джулии, потом — у Рождественской елки, потом — в Вашингтоне. Наконец она ощупала Дженни у себя на животе, и кружение времени и пространства остановилось. Она сидела в кресле в холле дома на Техас-стрит. Все было как обычно, но что-то все-таки не давало ей покоя. Осторожно встав с кресла, Талли поднялась наверх, положила Дженни в кроватку и пошла на кухню звонить Робину.

— Робин, что-нибудь случилось? — спросила она.

— Нет.

Ничего особенного, — ответил он.

В голосе мужа Талли уловила какую-то неловкость.

— И все-таки? Вы, ребята, скоро приедете?

Она услышала, как Робин вздохнул.

— Талли, я пока побуду здесь, — сказал он.

Сердце Талли упало на пол. Она нагнулась и подняла его, а оказалось, что это мячик Бумеранга.

— Что ты говоришь? — сказала она, начиная дрожать. — Где Бумеранг?

— Он здесь, со мной.

И тут Талли закричала. Завизжала. Она кричала в телефонную трубку, потом бросила трубку и снова кричала. Ничего не соображая, побежала в гостиную, потом вверх по лестнице, потом вниз, не переставая кричать от ужаса.

Когда она снова сняла телефонную трубку, у нее стучали зубы:

— Р-р-р-р-о-о-о-бин, ты н-н-н-е з-з-заберешь его. Т-т-ы н-н-н-е м-м-м-ожешь.

— Талли, — сказал он, — пожалуйста, прекрати истерику.

— Р-р-р-о-бин, п-п-п-о-жалуйста, привези его домой.

— Талли, я не забираю его у тебя. Я просто хочу провести с ним выходные. В понедельник он пойдет в школу.

Талли не отпускала дрожь.

— Приезжай домой, — сказала она.

— Нет, Талли. Я пока поживу у Брюса.

— А Б-б-б-умеранг?

— Бумеранг в понедельник пойдет в школу.

— Робин, что происходит? Когда ты собираешься домой? В понедельник?

Он снова вздохнул.

— Талли, ты, наверное, не поняла меня. Я больше не могу жить с тобой. Я не вернусь.

Она повесила трубку и побежала за Дженни. Пристроив дочку на заднем сиденье, Талли помчалась к Брюсу. Она на полную громкость включила запись Спрингстина, и музыка почти заглушила бившиеся в голове мысли;

Талли подъехала к дому, и навстречу ей выбежал Бумеранг. Сердце ее снова упало, но на этот раз ей не пришлось поднимать его, потому что сын прыгнул на нее, а она крепко обхватила его за шею.

— Привет, мам, — сказал он. — Что ты тут делаешь? Мы ходили по магазинам. Купили новые вратарские перчатки, новый мяч, новые теннисные кроссовки. Целую уйму классных вещей.

— О, в этом я не сомневаюсь. — Легкий укол стыда, ведь она воспользовалась любимой фразой Джека.

Талли крепко прижимала к себе Бумеранга, пока он снисходительно не похлопал ее по спине.

— Все в порядке, мам. Все в порядке.

— Что ты здесь делаешь? — спросил появившийся на крыльце Робин.

— Приехала навестить вас, ребята, — сказала она. — Чем вы тут занимаетесь?

— Я уже сказал тебе, — холодно ответил Робин. — Я решил побыть немного с сыном. В понедельник я отвезу его в школу.

Талли уже успела немного успокоиться. Теперь она не столько боялась, сколько сердилась.

— Что происходит? Вы уезжаете, не сказав ни куда, ни когда вернетесь.

— Правда? Еще что новенького?