Талли
Шрифт:
Талли прищурила глаза, чтобы лучше видеть его.
— Вы думаете, что мы боремся, Джереми? Чего вы хотите?
— Получше узнать вас. И встречаться с вами.
— Мы встречаемся. А узнать меня… нечего узнавать.
— О-о, мне кажется, вы об очень многом не рассказываете. Существует большое целое, а мне показали только краешек.
— Поверьте, — попросила Талли, — нет никакого целого. Есть только край. А внутри — большая черная дыра.
— В которой так много всего, — страстно сказал Джереми.
— В
Он замолчал, страдая от ее холодности.
— Давайте поговорим об этом еще? — предложил он.
— Не о чем разговаривать, — ответила она. — Вы хотите знать, чего я хочу? Я хочу как можно скорей уехать из Топики.
Видя, что он заинтересован, она продолжила:
— И это все. Хочу уехать в Калифорнию. В университету в Санта Круз.
— Талли, может быть, стоит сначала съездить туда, прежде чем решиться там жить?
— Нет, только смотреть — скучно. Жить там — вот что действительно важно.
— Давайте поговорим об этом?
Талли провела рукой по своим коротким волосам.
— Слушайте, возможно, так любят проводить время нью-йоркские преподаватели — сидеть себе и разговаривать о прошлом, о том, что они чувствуют, когда думают о своем прошлом, и какими людьми они были бы, будь у них другое прошлое. Но это не для меня. В Топике это не принято. Я хочу уехать в Калифорнию. Я хочу не говорит об этом, я хочу уехать.
Джереми наклонился и поцеловал ее в щеку.
— Хорошо, Талли, — сказал он, — хорошо.
Они подошли к трейлеру. Джереми спросил, можно ли ему войти, и она сказала: нет!
Оставшись одна, Талли пожалела об этом разговоре. Что-то в Джереми ее привлекало. Он был милый, он хорошо говорил, и Талли никогда еще не была знакома ни с одним нью-йоркцем. К тому же он был старше. Но лучшее, что в нем было, как и в мистере Хиллере, как и там, в Калифорнии; — это то, что Джереми Мэйси совсем не знал ее.
Талли и Джереми вместе выходили еще пару раз и ежедневно встречались за ланчем до самого Дня Благодарения, когда Джереми улетел в Нью-Йорк, чтобы провести праздник с семьей. Он полусерьезно пригласил ее с собой, а она полушутя отклонила его приглашение.
День Благодарения Талли провела с Робином, с его братьями и их подругами. Весь уик-энд она думала о Джереми.
На занятиях в понедельник утром Талли думала только о том, что больше не в силах ждать, когда останется с ним наедине. Вечером они отправились развлекаться, а когда он отвез ее домой, Талли пригласила его зайти.
Она приготовила кофе, села рядом с ним на диван и рассказала, как скучала по нему. Джереми отставил кофе, привлек ее к себе и поцеловал.
Они занимались любовью на диване, потом перешли на кровать
Потом они легли рядом, и Талли положила голову ему на грудь. Джереми гладил ее волосы.
— Почему ты так коротко стрижешься, Талли? — шепотом спросил он.
Она чуть напряглась и пожала плечами.
— А почему бы и нет, — ответила она.
— Это твой стандартный ответ мне? Я не знаю, почему нет. Наверное, потому, что у тебя будут красивые волосы, если ты отрастишь их, — сказал он,
— А вот и нет. Они у меня тонкие и тусклые. — Она улыбнулась, прикоснувшись к его бородке. — Совсем не такие красивые, как у тебя.
Они полежали еще немного. Она подумала о подарках Робина и о фотографиях, на которых они были сняты вместе и которые она предусмотрительно спрятала в ящик. Джереми оглядел спальню.
— Какая голая у тебя спальня, Талли. Совсем нет фотографий — ни на стенах, ни на ночном столике. Ты что, прячешь их?
— Нет, не говори глупостей, — сказала она.
Он набрал в грудь побольше воздуха.
— Ты чувствуешь себя виноватой? — спросил он.
— Виноватой? — переспросила Талли. — А-а… а что означает это слово? Я никогда им не пользуюсь, это какая-то разновидность эмоций или что-то в этом роде, да?
Он улыбнулся, но не отступил.
— Ты чувствуешь вину перед Робином?
— Нет, Джереми, — ответила Талли. — Не чувствую.
«Но я предательница, — подумала она. — От Робина я видела только хорошее, а я предала его. Я чувствую себя предательницей».
— Я практикую это раз в месяц, хочу убедиться, что меня не будет мучить чувство вины.
— Почему?
— Что почему?
— Почему ты делаешь это раз в месяц?
— А почему бы и нет?
— Тебе это что-то дает? — спросил Джереми.
— Это дает мне то, что раз в месяц кто-то смотрит на меня, как ты.
— А Робин не смотрит на тебя, как я?
— Да, но что из этого? — Она не хотела говорить с ним о Робине. Джереми и так уже знает слишком много. «Калифорния. Полная анонимность — вот что мне надо», — думала Талли.
— Значит, вот что я такое, — горько подытожил Джереми. — Одноразовое использование для улучшения самочувствия?
— Джереми, — сказала Талли, — что тебя оскорбляет? Раз в месяц? Или хорошее самочувствие?
— Меня ничто не оскорбляет. — Джереми решил сменить тему. — Вы с Робином много разговариваете?
— Не много, а что?
— Ты говорила, что неразговорчива. Мне было интересно, как обстоит дело с ним.
— Дело обстоит по-другому с тобой, — сказала Талли. — С ним нет особой нужды говорить, — объяснила она. — Мы просто вместе, и больше нам ничего не нужно.