Там, где мы служили...
Шрифт:
— Иоганн. Он убит, — сказал кто-то, и Джек, поняв, что это шевелятся его губы, не поверил тому, что говорит. Это было невозможной глупостью, конечно.
— Что?! — швейцарец шарахнулся к Дику. — Ах ты-и… Как же, а? — он посмотрел на Джека беспомощно, словно тот мог что-то объяснить или даже исправить, и англичанин не менее нелепо пожал плечами. Потом — снова взглянул в лицо Дика и, протянув руку, закрыл ему глаза, ощутив уходящее тепло уже неживого тела.
«Вот так. Вот так. Вот так,» — стучало в висках у Джека. Дик умер. Был убит в нелепом, странно, коротком бою. Дик Мастерс, восемнадцатилетний
И друг Джека. Настоящий друг. Брат почти. Смелый, мечтательный, упорный…
…Жозеф стонал. У него были прострелены оба бедра, перебиты кости и повреждена бедренная артерия — Эрих уже оказал ему помощь и готовился сделать укол. А Елена абсолютно не пострадала — взрыв просто оглушил её, и сейчас девушка, покачивая головой, уже сама сидела на траве.
— Где Дик? — спросила она.
— Убит, — отозвался Джек. И ощутил такую боль, что слёзы сами хлынули из глаз, и он отвернулся, беспомощно закрываясь руками. Елена грязно, длинно выругалась русским матом.
— Я не понял… ничего не понял! — возбуждённо сказал, подходя, Ник. Оперся на пулемёт, глаза его блестели, лицо дышало волнением.
— Я — тоже, — Иоганн снова всматривался в дорогу. — Эндрю не мог пропустить засаду. Почему он не предупредил?
— Могли и подловить, — сказала Елена, берясь обеими руками за голову.
— А Густав? — возразил Иоганн. — Кстати, он где?
— Кто меня звал? — поляк совершенно спокойно появился из-за кустов и встал возле дерева. Его появление, слова, а главное — очень весёлое лицо произвели на всех впечатление разрыва авиабомбы в баке полевой кухни.
— Густав, — Иоганн опомнился первым, — что там было… на дороге?
— А вы не видели?! — поляк поразился. — Кролики! Мы охотились на кроликов, их там было столькоооооо… — он забормотал что-то по-польски, по-прежнему улыбаясь.
Джек всхлипнул. Он сидел ближе всех к Жозефу и услышал:
— Джек… Дже-ек… — англичанин обернулся. Валлон уже смотрел пьяно-сонно, но говорил внятно. — Посмотри… его аптечку… Я таких…. ви…дел… — и Жозеф откинулся на траву.
Джек медленно поднялся. Но раньше него к Густаву подошёл Эрих. И полез в нарукавный карман улыбающегося поляка, который продолжал рассуждать о кроликах на трёх языках вперемешку.
— Что ты… — Иоганн осекся и нахмурился. Эрих достал аптечку, отщёлкнул крышку, достал тюбик с таблетками метапроптизола и вытряхнул на ладонь… три таблетки. Показал всем.
— Мы принимал их один раз. По команде, — сказал немец спокойно. — После штурма позиций. Ему, — он качнул в сторону Густава головой, — Дик давал таблетку до этого, тогда — помните? Значит, должно было остаться восемнадцать. А здесь три. Я видел, как он глотал таблетку… там, где мы спасли Джека и нашли наших. Но он меня упросил… — и вдруг немец с силой швырнул всю аптечку в лицо поляка. Изо рта вместе с пеной потоком полетели немецкие ругательства, догоняя и сминая одно другое. Эрих хрипел и тряс не сопротивляющегося Густава.
— Стой, назад! — тоже по-немецки заревел Иоганн. Эрих не обращал внимания, и швейцарец просто выбросил немца прочь — рывком за шиворот, как щенка. — Это бесполезно, — уже тихо сказал Иоганн, преграждая мгновенно вскочившему Эриху путь обратно. — Понимаешь? Бес-по-лез-но. Семнадцать таблеток
— Андрей… Дик… Жозеф тяжело ранен… — тихо подала голос Елена. — Он же погубил отделение.
— И что с него взять? — скривил губы Иоганн.
— Он трус! — тяжело выдохнул Эрих. — Он и эту штуку начал жрать тайком, потому что он трус!
— Он не трус, — неожиданно сказал Джек. — Ты это зря, Эрих. Он просто слабый. Сломался, понимаешь? Да, из-за него погибли наши… — Джек сделал над собой усилие, — …наши друзья. Но мы не можем ничего с ним сделать. Только списать долой со службы. Долой.
— Да, — кивнул Иоганн. — И всё. Хватит с этим… Елена, мы вызовем вертушку. Останешься здесь — с Диком, Жозефом и этим… — он поморщился. — Будешь сопровождать трёхсотку и двухсотку в лагерь. Скажешь — мы в кактусах. [12]
— А вы куда? — девушка нахмурилась.
Иоганн посмотрел на своих. Эрих. Ник. Джек. Швейцарец кивнул:
— Мы пойдём в Мастру. Эндрю может быть там.
— Думаешь, его не убили? — напрямую спросил Джек.
— Надеюсь, что убили, — спокойно и так же прямо ответил Иоганн.
12
В тяжёлом положении (англ. арм. жаргон)
3
Андрей узнал Визена сразу, хотя видел его только один раз и толком не запомнил. Но он помнил зато, как Джек, сбиваясь и путаясь, описывал — не лицо — выражение лица и глаза. Вот это и узнал…
Капитан бандитской армии сидел на небольшой скамеечке, широко расставив ноги. Левый рукав у него был закатан, он запястья до локтя почти лежал несвежий бинт с пятнами высохшей крови. На бедре — кобура со старым, даже старинным «маузером». Открытая. Рукоятка и курок масляно поблёскивали. Кроме того, слева и справа стояли ещё двое «синих беретов» с автоматами наготове.
Очнулся Андрей от того, что на него вылили ведро воды. И обнаружил, что руки связаны — ещё до того, как узнал Визена.
Неловко повернувшись, русский встал. Огляделся. Тихая улица полумёртвой деревни была пуста. Мастра…
— Здравствуй, ланс-капрал Устинов, — Визен говорил по-русски почти чисто. Он улыбнулся и покрутил на пальце медальон [13] Андрея. — Честно — не ожидал, что сможем прихватить тебя живым. Приятный сюрприз.
— Я тоже не ожидал, — честно сказал Андрей. — Где таких нашли?
13
Медальон в прямом смысле — не та трубочка с листком бумаги, которую у нас себе представляют при этом слове, а нашейный медальон, как в немецкой армии. Именно такой опознавательный знак имели солдаты Конфедеративных Рот.