Там, где мы служили...
Шрифт:
— Диффа горит, — сказал кто-то в темноте салона.
— Там сейчас и без нас жарко, — послышался голос Эриха. — Но уж мы прибавим огонька…
— Как бы они там не вздумали скоренько против нас опять объединиться, — сказал Мальвони.
— Нет, уже нет, — обнадёжил Скобенюк. — Ну что, всё, ребята. «Хенгисты» уже чистят место — и чтоб нам провалиться!
— Чтоб провалиться! — дружно отозвался салон.
Теперь Витька был спокоен. Он сидел почти без мыслей, следя, как всё ярче и ярче разгорается зарево. Вертолёты начали набирать высоту.
— Кое-кто там в плену уже по нескольку лет, — сказала отчётливо Елена. — Они уже и
— Я всего два дня был — всю жизнь не забуду, — угрюмо вспомнил парень из 1-го отделения.
— Ну теперь-то мы уже скоро, — вздохнул Юрка Дожинцев. — Главное, чтобы их перебить не успели, а там мы ещё и оружие раздадим.
— Прыгать как можно точнее. На саму территорию лагеря, — предупредил Скобенюк. — Убивать всех. Наши там только пленные. Если кого-то ранят — никуда не рыпайтесь и не показывайте характер — лежите тихо и смирно, вас найдут. Никому не отрываться. Наша задача — пятый сектор, вы все его на картах видели. Связь постоянная по возможности.
— Товарищ лейтенант, — спросил Мальвони, — если удачно отбомбимся — идём дальше?
— На месте разберёмся, — усмехнулся Скобенюк.
— Смотрите же! — крикнул кто-то. В голосе мешались ужас и восторг.
Над окраинами города, где-то в порту, клубилось пламя. Казалось, оно расплющивается о небо, подсвечивая его алым.
— Кто-то взорвал склады в порту, — сказал Скобенюк. — Вот где будет хорррррррошо!
Внизу уже тянулись залитые дрожким пламенем кварталы окраин. Местами огонь закрывали стада дымов, стелющихся над землёй и тоже светящихся. Видно было плохо, но Витька угадывал панораму глобальных разрушений. Это был первый виденный мальчишкой город, по-настоящему разрушенный войной — не старинные руины из до-Безвременья, а живой город, пусть и бандитский.
— Вон там! — послышался голос из кабины.
«П-тьф-и-иу-у!..» В небе вспыхнула зелёная ракета, выпущенная с земли. Внизу стали видны пять костров — они горели зелёным и располагались чёткой, ровной лиией. Загудел сигнал…
— Ориентироваться на костры! — скомандовал Скобенюк. — Впе-рёд! Мазл!
И вывалился наружу первым, сжавшись в комок.
Ширло, достав фотографию Мирэй, поднёс её к губам и убрал в карман на РЖ — слева, напротив сердца. Витка никого не успел вспомнить — впереди оказался пандус, между ним и русским — никого; он вывалился в темноту и начал падать, казалось, прямо в огонь…
…Десант практически не встретил противовоздушной обороны. На земле хватало своих хлопот, а немногие уцелевшие позиции того, что могло стрелять вверх, обозначались «ракетчиками», и «хенгисты» выжгли их заранее. Сотни парашютистов падали сквозь чёрно-рыжую ночь, и один за другим в небе раскрывались чёрные, бесшумные купола-«крылья», нёсшие десант к цели…
…В лагере Витька делал ночные прыжки — и на костры, и вслепую. Так что прыгать сейчас ему было, в общем-то, легко. Он раскрыл парашют с шиком — в двух сотнях метров от земли. В момент рывка из нагрудного крепления выскочимл и бесшумной рыбкой канул в ночь защигательный патрон. Ау… Витька почувствовал, что краснеет — на какое-то время он перестал думать о десанте вообще. «Лопух, — ругал он себя ругательски, — ведь посмотрел, всё ли застёгнуто! Так нет! Безручь!»
Самобичевание, впрочем, следовало немедленно отставить. Его сносило от костров в какие-то горящие развалины, где внизу хрипло и требовательно тараторил пулемёт, а от него отругивались автоматы. Укоротив
Перспектива менялась. Огней становилось всё меньше, они слово бы уплывали за край земли — на деле их заслоняли зубчатые стены разваленных домов. Улица внизу лязгала, шаркала и бормотала, словно невиданная гусеница-гигант. Отработанным движением сведя ноги вместе, Витька всё-таки упал на бок, задев в приземлении сразу двух человек.
— Твою ж мать… — прошипели из полутьмы, не оставляя сомнений, что здесь свои. — Какой?
— Волгоград-пять, — ответил Витька, собирая парашют и вслушиваясь в звуки боя — постоянный стук выстрелов, крики, грохот разрывов и осыпистый гул падающих стен. Справа находилось длинное полуразрушенное строение, а вот стена слева в самом деле была стеной и почти не разрушенной, а просто зубчатой.
— Здесь тройка, — ответил ещё кто-то с отчётливым латинским акцентом. — Пятый туда, — Витьку просто развернули в нужную сторону за плечо. — Скорей давай.
Улицу забивали штурмовики, и на Витьку шипели, а он нервно огрызался в ответ, проталкиваясь словно бы через переполненную людьми комнату. Противник ещё не понял, что десант начался — десятка мин хватило бы, чтобы превратить узкую улицу, где сгрудились почти триста человек, в невиданное побоище…
На фоне особенно яркого зарева — горящего порта — была видна огромная мрачная уступчатая пирамида-зиккурат центрального дворца, творение не такого уж давнего Времени Ночи. Тёмная его громада, казалось, пульсирует огнями — там шёл упорный бой.
5-й взвод почти в полном составе лежал за той самой стеной. Все всматривались во тьму и молчали, миномётчики деловито возились со своим оружием, выверяя прицелы. Витька плюхнулся на живот среди своих, ему без слов дали место.
Теперь он понял, что именно ограждала стена. За нею располагалась огромная ямища, в которой, собственно, содержались пленные. Саму яму кольцом охватывали постройки, в которых сейчас располагалась охрана, с полтысячи бандосов. Судя по всему, вся эта орда не им ела никаких приказов и не знала, как поступать дальше с охраняемыми и вообще. В прицелы ночного видения хорошо различались строения, совсем не подготовленные к обороне (от кого тут обороняться-то?!) и снующие между ними махди. Пятьсот этих существ для роты штурмовиков были ничем, на пяток минут не боя — избиения.
Елена стукнула Витьку по плечу и показала на амбразуру небольшого ДОТа. Витька кивнул, повёл стволом, быстро потёр зачесавшийся нос…
Мимо чёрных домов с рёвом и грохотом пронёсся мотоцикл. С него соскочили двое, послышались резкие, возбуждённые голоса… Навстречу выбежали несколько явно командиров под охраной автоматчиков…
— Так, ну пора… — тихо, напряжённым голосом сказал где-то неподалёку Скобенюк. — Кажется, разобрались, сволочи…
Ослепительно-белый свет залил всё вокруг. Задвигались, побежали резкие тени, и стало видно, как днём. Осветительные мины медлено опускались на парашютах, высвечивая каждую щель.