Там, где мы служили
Шрифт:
— Нашел? — спросила Стелла.
— Что? — откликнулся Джек, смывая кровь.
— Душ, — засмеялась девушка. — Глупости спрашиваю, да? Это от страха.
— Теперь-то чего бояться? — спросил Джек… и ощутил приступ обессиливающего ужаса. В висках зашумело, перед глазами опустилась темная шторка, рот наполнился мерзким привкусом железа, и Джек прислонился спиной к перегородке, чувствуя, что вот сейчас впервые в жизни упадет без сознания. Юноша внезапно понял: рассказы, в которых говорится, как тяжело раненный боец сражается, бежит, ползет и лишь потом валится от настигшего болевого шока, — эти рассказы правдивы. Джек сообразил, что и жив-то остался только чудом, прыгнув
— Ух-х… — вырвалось у Джека. — Ну и забавы у девицы…
В самом деле, размышлял он, отмываясь, она ходит в конные атаки, охотится на кабанов… Нет, конечно, девчонки есть и в армии… но в то же время Стелла была особенной. И очень притягательной.
— Я тебе халат притащила, — послышался голос Стеллы из-за шторки. — Вешаю вот тут, на крючок. Я займусь твоим барахлом, ты не против?
— Мм… — Джек замялся. — Ну… если ты не против.
Стелла засмеялась:
— Отмокай!
Джек услышал, как она прошла в другой конец помещения, тихонько напевая, голос у нее оказался приятным:
А потом Она ему клялась, Что вчера Это был — последний раз. Он прощал. Но ночью за окном темно — И она Улетала все равно. Он скучал, Пил на кухне горький чай В час, когда Она летала по ночам… [80]— Что за песня? — спросил Джек.
— Подслушиваешь?.. Я не знаю, слышала где-то, запомнила… Нравится?
— Ничего, только не совсем понятно…
80
Песня А. Макаревича.
— А по-моему, все понятно, — немного обиженно ответила Стела. — Полотенца в шкафу…
…Халат оказался фланелевым, теплым. Джек вышел, вытирая голову полотенцем. Стелла, засучив рукава рубашки, ловко застирывала его одежду.
— Хорошая ткань, отстирывается легко, — сказала она через плечо. — Вымылся?
— Ага, спасибо… Ты извини, что тебе приходится с этим возиться…
— Ой, да брось ты. — Стелла вытерла забрызганную водой щеку о плечо. — Все равно ни один парень не может стирать как надо. Ты бы видел, что устраивают мои братцы, когда им надо просто постирать носки… Слушай, а ты умеешь работать пилой и секатором?
— Конечно.
— Если хочешь, чтобы завтра тебя кормили, подравняешь деревья в саду. Бабуля скажет где.
— Сурово, но честно и открыто. Хорошо, я не против… — Джек помедлил, наблюдая, как Стелла ловко размещает вещи в сушилке, моет руки… — Стелла…
— Что? — Она повернулась, опершись руками о раковину, и Джек мысленно выругался — лучше было бы беседовать с ее спиной, чем с глазами, которые… вот ведь!
— Стелла, у меня была девчонка…
— Ты говорил. Ну?
— А, да… говорил… Мм… она была красивая. — Джек потер плечо. — Стелла, ты красивее, в сто раз… Ты самая красивая девчонка, которую я когда-либо видел… Я… короче, я приехал не учиться ездить верхом… хотя это и здорово…
Наверное, приблизительно так ждут оглашения приговора, как Джек ждал ответа Стеллы. Словно бы размышляя вслух, девушка негромко заговорила:
— Ты красивый… ты хорошо стреляешь и хорошо дерешься… с тобой интересно разговаривать… у тебя иммунитет против хватательной болезни… похоже, ты храбрый и, кажется, с ненарушенной генетикой. Да. Ты мне нравишься. А твоя комната — вторая налево на втором этаже.
Джека разбудили выкрики под окном. Было четыре утра, и братцы Стеллы, прежде чем отправиться по делам, сражались под окном на палках. Стелла неподалеку тренировалась с палашом — узким и длинным, с витой простой рукоятью. Было в этом что-то средневековое, и Джеку, наблюдавшему из окна, вдруг ужасно захотелось взять в руку палаш…
В клинках Джек понимал не больше, чем в сортах древнего вина шампанского, но, по словам Стеллы, палаш он выбрал хороший — широкий, с глухой гардой в мелких ямках и двойным ребром жесткости. Клинок оказался неожиданно тяжелым, раза в четыре тяжелей армейского тесака.
Стелла, похлопывая своим по голенищу сапога, вывела Джека в сад, чтобы не мешали мальчишки. Фехтованием сверх обычной армейской программы в лагере Джек никогда не увлекался и не очень уверенно встал в подсмотренную в кино позицию. Стелла хмыкнула и взяла свой палаш на уровне живота параллельно земле, широко расставив ноги.
— Атакуй, — предложила она. Джек попытался уколоть ее, но Стелла быстрым, неуловимым движением отбила клинок в сторону и остановила свой в пальце от горла Джека. — Попробуй еще раз. — Джек попытался уколоть ее в бедро, но Стелла вновь отбила клинок и остановила свой у паха Джека. — Ну, еще! — Стелла смеялась. Джек рубанул сверху и опять едва удержал палаш, а клинок Стеллы плашмя стукнул его по шее. — Давай еще!
— Я тебе что, манекен?! — рассердился Джек и, воткнув в землю палаш, раньше чем Стелла успела отреагировать, обезоружил ее и уложил на колено. — Ну как?!
Дергаясь, девушка прошипела:
— Ну держись! Ночью я тебя убью! Перережу горло… перегрызу!.. или отвертку в ухо воткну!.. Отпусти, негодяй! Джек! Ну ты же сам хотел фехтовать!
— Запищала? — Джек отпустил ее и подобрал клинок. — Не люблю, когда надо мной смеются.
— А ты можешь быть, оказывается, довольно мерзким и мстительным, — сверкнула глазами Стелла — в них остывал настоящий гнев. — Ладно, я тебе это припомню…
Весь день Джек проработал — с перерывами на завтрак, ленч и чай. Вечером все собрались на обед снова за столом, усталые и веселые. На Джека посыпались шуточки по поводу сельхозработ и оплаты сезонных рабочих. Он осмелился отшутиться — прошло, и Джек понял, что его приняли как своего окончательно.
— Сегодня нашу Стеллу чуть не отшлепали… — начал Том, старший из братьев.
— Заткнись, мелочь! — сверкнула она глазами. — Иначе я тебя точно отшлепаю!
Том с комичным ужасом, но на самом деле поспешно уткнулся в тарелку. Стелла встретилась взглядом с Джеком и вспыхнула.
— Ты, парень, умеешь работать, — одобрительно сказал Кэссиди. — Пощады не просишь, как говорится. Обычно-то ваше поко…
— Ради Солнца, папа, — засмеялась Беатрис, — у тебя все поколения плохи.
— Ты приятное исключение, дочка, — важно ответил глава семейства.