Там тебя никто не ждёт

Сакрытина Мария

Что-то тётка шипела, не знаю, не расслышала. Помню только, что флейта вдруг смолкла, эта... толстуха, наконец, отодвинулась, и мне открылся отличный обзор на беседку.

Эдвард целовался. С какой-то дамочкой. Разодетой в пух и прах. С колпаком, как у фей в сказке про Золушку.

Бр-р-р!

Меня толкнули назад, резко повернули, чего-то снова зашипели. Я уловила только последнюю фразу, сказанную чуть громче и понятнее:

– ... и если ты ещё раз... Поняла?

– Поняла,-

машинально отозвалась я. "Поняла" - самая ходовая фраза на уроках французского. Впрочем, и тут сработало. Тётка отпустила, снова зыркнула и встала живым знаком "проезд запрещён".

Пришлось вернуться в комнату.

Но ждала я Эда на этот раз с больши-и-им нетерпением.

И конечно он пришёл ещё позже, чем обычно - в третьем часу ночи, в эту, которая хвалитны (господи, напридумывали!). Усталый и ещё более задумчивый.

Не замечая мой нетерпеливый взгляд, прошёл в комнату, стукнул засовом, свалился на кровать и с тяжёлым вздохом закрыл глаза.

А я впервые решила: хорошо, что стёкол в окнах здесь нет. От Эда стойко и очень странно, точнее непривычно, несло женскими духами. Противный такой аромат розы и чего-то... фрезии? Чего-то резкого.

Моя аллергия очень "вовремя" решила напомнить о себе.

Я всхлипнула-хлюпнула, отодвигаясь к окну, к свежему ветерку, со всей силы зажала нос. Эд повернул голову, посмотрел на меня сквозь ресницы.

– Катрин?
– измученный голос.
– Как ты?

Хреново! Особенно сейчас.

Я отдышалась и с трудом выдавила:

– Чьи это... духи... запах (в оригинале "тяжёлый аромат" получился)? С кем ты...

– Графиня де Лиакруа, - пробормотал Эд, не дослушав, и снова обессиленно закрыл глаза.

Графиня. Угу. Это, конечно, многое объясняет.

– Ты её любишь?
– вспомнилась сцена в саду.
– Эту... графиню.

Я тут же пожалела о вопросе - ну в самом деле, как ревнивая девчонка: "Ты её любишь? А меня?" Бред!

– Что?
– выдохнул Эд, снова открывая глаза и с удивлением смотря на меня.
– Конечно, нет!

Э-э-э... А меня?

– Но ты с ней целовался!
– выпалила я, отодвигаясь ещё дальше к стене.

– Ты видела?
– устало шепнул Эдвард. И замолчал.

– Ну... я... просто..., - а пусть не думает, что подглядываю! Я не такая!
– Ну... А зачем тогда, если ты её не любишь?

И почему я чувствую себя теперь полной идиоткой?

Пока Эд молчал, в голове пронеслось сразу много всего: от коварного соблазнения до поругания женской чести.

Только Эд в роли коварного соблазнителя как-то... не представлялся.

– Катрин,- глядя в потолок, произнёс, наконец, юноша.
– Ты знаешь, где сейчас находишься?

Ну-у-у... А что?

Поймав мой

взгляд, Эд вздохнул и выдал:

– В доме терпимости.

Э-э-э... Это в дурдоме, что ли? Нет, я, конечно, подозревала, что с катушек съехала ещё там, у универа, но... но...

Зелёные глаза пристально смотрели на меня, не отпуская.

– В борделе, Катрин.

Глава 4

Уф... Не в дурдоме. Уже хорошо. Всего лишь... Где?!

Эдвард устало закрыл глаза и отвернулся.

Т-т-то есть к-к-как в борделе? Почему в борделе? В каком... в каком ещё борделе?!

– Эдвард, - тихо позвала я.
– Пожалуйста... скажи, что ты не сутенёр.

Мне пришлось раза три объяснить значение слова, прежде чем Эдвард понял и, глядя на меня с каким-то болезненным изумлением, рассмеялся - по-моему, истерически.

– Что?! Ну конечно, нет, Катрин! Что ты... Господи, Катрин, ну ты и придумала!

А мне вот совсем не весело.

– В таком случае, - медленно произнесла я, - что ты тогда здесь делаешь?

Смех резко оборвался.

Какое-то время Эдвард пристально смотрел на меня. Потом спросил:

– Катрин, сколько тебе лет?

Я опешила.

– Восемнадцать.

Эд кивнул. И невыразительным, тусклым голосом (каким у нас обычно лекции читаются) продолжил, тщательно подбирая слова:

– В восемнадцать благородные дамы обычно уже давно замужем. Но их мужья часто старше их - намного. И больше увлечены управлением и войнами.

Да-да, я в курсе, пояса верности и всё такое...

– Но юным дамам, - продолжил Эд, - необходимо развлечение... и подходящий эскорт...

– И их мужья не против?
– усмехнулась я.

Эд тоже улыбнулся - как обычно фальшиво.

– Только за. Такое... общение не приводит к дуэлям и войнам. Они... не чувствуют себя оскорблёнными.

Мда. Если мой будущий муж будет ходить по проституткам, очень сомневаюсь, что дома его встретит нечто кроме сковородки... или скалки...

Стоп.

– То есть ты, - выдавила я.
– Ты...

Я не могла его произнести. Очень французское слово - все слова этой категории насквозь французские.

Но губы просто не слушались.

– Ты...

– Да, - спокойно отозвался Эдвард, отворачиваясь.

Я стиснула оконную решётку, та, кажется, даже задрожала.

Нет. Не может быть. Не может... Он же "принц"!

– Катрин, ложись спать, - минуту спустя позвал Эд. Как ни в чём не бывало.

Забавно - я машинально послушалась.

– Эдвард, - он в который раз повернулся ко мне, посмотрел выжидающе.
– Скажи, зачем я здесь? Зачем ты меня... забрал?