Там тебя никто не ждёт

Сакрытина Мария

А вот дальше шли... хм... чулки. С подвязками. Нет, не ажурными. И не капроновыми. Вообще, бред какой-то - не то чулки, не то панталончики. Эд обозвал их шоссами. Гадость.

Ну хоть туфли оказались привычными. Только каблук маленький. Зато удобный!

Порывшись в сундуке, Эд извлёк гребень и золотой (или золотистый?) обруч. Усадил меня на кровать и спокойно, ни слова не говоря, принялся расчёсывать мне волосы.

Я удивлялась минуту, потом не выдержала и спросила, зачем он здесь-то помогает. Не прерываясь, Эд усмехнулся,

осторожно приглаживая мне чёлку. И сказал что-то вроде:

– Если уж ты с одеждой не справилась...

Я проглотила язвительную реплику, чувствуя, как его пальцы осторожно перебирают мои пряди. Несмотря на комизм ситуации это оказалось безумно приятно. Особенно когда Эдвард вдруг задержал локон в руке.

Я обернулась, когда пауза затянулась - осторожно, чтобы он не сжал ладонь и не дёрнул.

Медленно, как-то до странности медленно, Эдвард поднял голову. Наши взгляды встретились - на мгновение.

Я вздрогнула, чувствуя странную лёгкость - почему-то в животе. Эти... как их... бабочки?

По губам Эда скользнула и исчезла улыбка.

– У тебя красивые волосы, - вернувшись к расчёсыванию, буднично произнёс он.
– Ты знаешь? Только очень короткие.

Я моргнула, ошалело глядя на мягко скользящий по прядям гребень.

Это что сейчас, комплимент случился?

– И очень странные руки. Мягкие и..., - дальше я не поняла. И потому на всякий случай промолчала.

Закончив, Эдвард выдал мне перчатки - алые, под цвет платья... тьфу ты, блио. И красивые - тоже с вышивкой.

Я встала, пытаясь привыкнуть к новому образу. Покружилась по комнате. Эх, мне безумно, дико нужно зеркало! Можно сказать, смертельно. И фотоаппарат. Когда ещё в таком маскараде поучаствую?

А вообще удобно. Жаль, что вместо нижнего белья тут какие-то - прости господи!
– панталончики, а корсет (и то доисторический) заменяет бюстгальтер. Но, в общем... Неплохо. Особенно туфли. Чувствую себя почти принцессой!

Я повернулась к "принцу" и замерла.

Эдвард всё ещё сидел на кровати и во все глаза смотрел на меня... Да ещё и с таким выражением, что в пору вешаться. Будто вместо красивого пла... блио (ага! выучила!) я облачилась в чёрный балахон с капюшоном и стою тут, потрясая серпом... э-э-э... косой, то есть.

– Эдвард? Со мной что-то не так?

Он вздрогнул, и тут же потрясённо-тоскливое выражение исчезло, сменившись вежливой улыбкой.

– Ты отлично выглядишь.

Я усмехнулась, проводя рукой по волосам, некстати вспоминая, как он меня расчёсывал.

В комнате на минуту повисла неудобная тишина.

– Ты давно не была на улице, Катрин?
– с видом человека, который думает совершенно о другом, произнёс Эд.
– Хочешь прогуляться?

– Э-э-э... Д-д-да..., - отгоняя мысль, что так иногда свидание предлагают, пробормотала я.
– Конечно.

***

Садик мне понравился. Большой, красивый. Без глупых клумб с цветочками - так сказать, дикая красота.

Хотя, честно, я больше думала о странном, если не сказать чудном, доме. Оказался он трёхэтажным (наша комната на самом верху), круглым - этакая башня. Винтовая лестница, по которой мы спускались, сильно напоминала такую же в главном здании нашего универа. Сколько я на её ступенях шишек набила - не счесть. Да там все бьют.

Но здесь ступеньки были не такими обкатанными. Поколения студентов, наверное, не бегали.

Больше удивляло, что, судя по планировке - это не единственная лестница и, получается, вышли мы отнюдь не через парадный вход. Почему?

А ещё по дороге встретилась парочка полуголых девиц, которые так на меня и Эда посмотрели... Я чуть сквозь землю не провалилась и тут же принялась проверять юбки - не зацепились ли. Вроде не пышные, но... чего они тогда так пялятся?

А ещё у всех девиц темнели мешки под глазами, и вид был исключительно потрёпанный. Это днём-то, считай, в полдень? Болеют? Только проснулись, а легли поздно? Чем занимались?

Эдварда я даже спрашивать не стала. Но он заметил мою задумчивость и предложил выйти в город. Наверное, ему просто надоело сидеть со мной молча в беседке.

Не скажу, что я очень рвалась в город, помня все эти грязные вонючие улочки, страх и мерзость, и собственное бессилие. Но, честно, зря боялась. Забавно: теперь этот же город виделся совершенно в ином свете. Гуляя с Эдом по тем же - или нет?
– улочкам и площадям, я замечала грубую красоту странных зданий - мелких, точно деревенские домишки. Яркие цветы и флюгеры, красивые ограды, фонтаны. А ещё в этот раз сияло солнце, и мне было совсем не холодно. И почему-то становилось очень спокойно на душе в присутствии Эда. Я не вздрогнула даже, когда мимо прошли эти... в зелёных касках. Впрочем, меня они и не заметили.

Странно: на улицах было совершенно не людно. Впрочем, вскоре стало понятно, почему: все собрались на площади, куда мы с Эдом вышли совершенно случайно. Горожане столпились, предвкушающе глядя куда-то в центр и увлечённо что-то обсуждая.

Грянул колокол, и Эд, вздрогнув, сразу же попытался меня увести, но это оказалось практически невозможно: народ всё прибывал, и живым течением нёс нас к центру площади.

В общем, скоро и я это увидела: помост, костёр... и женщина, та, что несколько дней назад ползла от "касок".

Всё, что я видела в первый вечер, резко всплыло в голове. Резко и отчётливо. Сердце ухнуло в пятки, я поскорее отвела взгляд и вцепилась в Эдварда.

Мы всё-таки нашли свободную дорожку среди людского моря и выскользнули на край площади. Странно бледный Эд (хотя вряд ли и я сейчас алела майской розой) прислонился к стене, обессиленно закрыв глаза.

– Эдвард?
– шепнула я, беря его за руку.

Вопрос "что это?" застыл на губах.

Позади, с помоста, перебивая гомон толпы, прозвучал громкий, леденящий душу крик.