Тамо далеко (1941)

Соболев Николай

Офицеры ходили из кафаны в кафану и провозглашали тосты:

— За короля! За великую Сербию! За бога и святой крест! За веру и отечество! За сербство!

Четники радостно голосили в ответ, прославляя Петра II-го и проклиная немцев, усташей, мусульман и вообще всех врагов величайшей страны на Балканах, да что там на Балканах — в Европе!

Утром, пожалуй, только наша небольшая группа — Марко, Бранко, Лука и пара примкнувших — выбралась на площадь в чаянии обещанной боевой подготовки. Прочее же воинство после

пьянки имело вид и запах самый похмельный, но тоже понемногу просыпалось. До ловли чертей вчера не дошло, но с утра четники реабилитировались, поймали турка.

Мы еще издалека увидели чернявого парня, что шел по улицам Каменицы, придерживая ремень висевшей за спиной винтовки и поправляя тяжелую кобуру. И каждого встречного спрашивал, как пройти к штабу. Жители от таких вопросов шарахались, но чутье привело его в самую середку деревни, к поповскому дому.

— А это что за? — недовольно процедил смурной наредник.

Он только что продрал глаза и вышел к плетню.

Следом на улицу кое-как выполз Джин, увидел красную звезду на шайкаче парня и уставил на него палец:

— Турок!

— Эй, дядя, — улыбнулся ему чернявый и снова поправил кобуру, — где у вас штаб?

— Да ты шпион! — взревел Джин. — Хватай турка!

Чернявый не успел опомниться, как бугай сгреб его в охапку, прижав руки.

— Да я свой, серб! — только и смог придушено выкрикнуть он.

— Все вы так говорите, — косматый огляделся в поисках помощи и рявкнул вылезшим посмотреть на шоу четникам: — Веревки тащите!

На шум появился Слободанчик с портфелем, но вместо разруливания скривил рожу и удалился — не барское это дело.

— Э, — только и вымолвил растерявшийся Бранко.

Джин с помощью четников принялся вязать парня, и что-то мне эта буйная ксенофобия нравилась все меньше и меньше — вчера этот придурок вонял чесноком и ловил немцев, сегодня воняет перегаром и ловит мусульман, а что он выкинет завтра?

Так-то говорившие на одном языке сербы, хорваты и босняки резали друг друга только в путь и мне это совсем не нравилось. И офицеров, как назло, никого…

— Эй, дядя, — скомандовал я вместо самоустранившегося капитана. — Ну-ка, отпусти его.

— Ах ты копиле! — взревел Джин. — Смотрите, немцы за турок вступаются! Да я тебя…

— Да что ты сделаешь, ярац драный? — решил я использовать шанс раз и навсегда разобраться с косматым, а то будет постоянно лезть под руку.

Бранко и Лука тем временем растолкали четников и перетащили чернявого к нам, попутно разматывая веревки. Увидев такое, бугай взревел, принялся шарить в поисках оружия и нащупал на поясе неслабый нож. Собравшиеся отшатнулись к стенам и заборам — похмельный Джин с тесаком ни разу не безопасное явление.

Изрыгая проклятия, косматый двинулся ко мне, чем напомнил знаменитую сцену из знаменитого фильма — похоже, он не знал, что приходить

с холодняком на перестрелку бессмысленно. А я знал, но решил понтануться, и пальнул ему над головой из добытого в бункере люгера.

Ну и понтанулся — залепил прямо в лоб.

Вот черт его знает, как так получилось. Вроде целился правильно, но…

Пуля пробила голову навылет с отчетливым чпоком. Джин сделал еще шаг, застыл, свел тупые глазки под переносицу, словно пытаясь рассмотреть, что там ужалило его в мозг. Постоял, качнулся, выронил глухо звякнувший нож и рухнул, подняв облачко пыли.

Блин, как перед пацанами неудобно вышло…

В наступившей тишине возле учительского дома ойкнула Верица, а на площади уже нарисовался майор — я даже не успел толком осмыслить, что натворил.

— Кто стрелял?

Все дружно повернулись в мою сторону, даже пальцами показывать не пришлось.

— Господин майор! — первым опомнился, как ни странно, чернявый, успевший отряхнуть и пригладить помятую после возни с Джином одежду. — Я связной Валевского народно-освободительного партизанского отряда! У меня послание к коменданту Джуричу!

— Кто стрелял? — сощурил и без того узкие глаза майор.

— На меня напали, — продолжал связной, — пытались убить…

— Кто. Стрелял.

Мизансцену майор просчитал и так, но ему требовался формальный ответ и я вышел вперед.

— Дайте послание, — протянул руку к связному майор. — И оба под арест, до выяснения.

Марко хотел было что-то сказать, но Бранко придержал парня, шагнул следом и забрал у меня пистолет и винтовку. Лука повторил его маневр и разоружил партизана. Ну и молодцы, пусть уж лучше они стерегут, чем непроспавшиеся четники. Бог весть, сколько тут еще недострелянных дураков вроде Джина.

Заперли нас в полупустом амбарчике, где шуршали мыши. Бранко и Лука снаружи, мы с Радославом, как представился связной, внутри. Лука прям голову в щель двери воткнул и давай Радо выспрашивать, что там да как. Десять минут — и эти двое опознались, оба комсомольцы или, по местному, скоевцы, члены Савеза комунистичке омладине. На такие новости и Бранко пересел к щели поближе, еще десять минут — и признался-таки, что коммунист. Не арестантская с часовыми, а чисто отчетно-выборная конференция, сплошь члены партии, один я в статусе сочувствующего.

Ну дальше пошло повеселее, Радо целую политинформацию задвинул. Для начала описал военно-политическую обстановку в ближней окрестности — штаб Валевского отряда в Лесковице, Посавского в Струганике, четницкие отряды в Каменице, Бранковине, Словаце и Мионице, полтора батальона немецкой 342-й пехотной дивизии окружены в Валево. Вот партизаны и пытаются договориться с равногорцами и взять Валево, пока немцы не пробились и не прислали подмогу, а господа офицеры тянут и ждут благоприятного момента.