Танцующая на лепестках лотоса
Шрифт:
Он задумался над ее словами, понимая, что такой взгляд на вещи возможен благодаря ее вере в то, что человек возрождается вновь и вновь. Она часто рассказывала ему о своих смутных воспоминаниях о прошлых жизнях, о голосах, которые слышала, погружаясь в сон, забытых, но все же знакомых голосах. Хотя он также пытался раскрыться для подобного опыта, всегда оказывалось, что его сознание слишком привязано к настоящему, к тому, что происходит здесь и сейчас. И все же он разделял ее убеждения и верования. Он сам видел, что окружающий мир ежедневно перерождается,
Мимо прошел отряд чамских воинов, тянувших за собой цепь, к которой были прикованы кхмерские узники. Кхмеры — все это были мужчины — были высокими, но очень истощенными. Джаявар догадывался, что раньше они были воинами, а теперь их превратили в рабов. Ему хотелось кинуться к ним, попытаться освободить, но он лишь сжал кулаки, чувствуя свою беспомощность.
— Посмотри, кто тенью следует за ними, — прошептала Аджадеви, указывая на одинокого мужчину, который шел за конной упряжкой. Похоже, все его внимание было сосредоточено на пленниках. Хотя в руках у него была мотыга, он не сутулился, как человек, всю жизнь проработавший в поле. Он шагал с достоинством, широко расправив плечи.
После недолгой паузы Джаявар поднялся и пошел к дороге, низко опустив голову. Увернувшись от колес повозки, он подошел к кхмеру и только тогда поднял глаза.
— Помоги старому дураку, сын мой, — тихо сказал он, — и я расскажу тебе, как освободить твоих друзей.
Кхмер нахмурил брови, взглянув на удаляющихся узников, а затем снова посмотрел на Джаявара.
— У меня нет никаких друзей, — заявил он.
Джаявар кивнул:
— Покорно прошу последовать за мной, и я все объясню.
Мужчина явно колебался, однако все же повернул налево и прошел за Джаяваром на обочину дороги. Они сели возле Аджадеви, которая приветливо улыбнулась незнакомцу. Все они молчали, потому что как раз в этот момент мимо них проходил большой отряд чамов, вооруженных копьями и щитами.
Пока отряд не прошел, Джаявар сидел, низко склонив голову. Наконец он поднял глаза.
— Где ты сражался против чамов? — спросил он.
— Что?
— Я вижу, что ты воин. Поэтому расскажи мне, где ты сражался с врагом и как это происходило?
Незнакомец подозрительно прищурился:
— А тебе какое дело до этого, старик?
— Это важно, поверь мне.
— Если хочешь знать, я был на западной стене Ангкора. Я видел, как они пришли, и наши люди продержались некоторое время. Но в конце концов нас разгромили.
— Ты был командиром?
— Да.
— Скажи мне, как ты относишься к чамам?
— Лучше уж спроси у меня, как я отношусь к личинкам навозной мухи. Потому что лично я предпочел бы их компанию.
Джаявар поджал губы:
— Говоря тебе то, что собираюсь сказать, я иду на большой риск. Но после того, как ты услышишь то, что я намерен тебе сказать, ты должен вести себя так, будто ничего особенного не произошло. От этого будет зависеть наша жизнь.
—
— Я — принц Джаявар, а это — моя жена, принцесса Аджадеви.
У воина от неожиданности отвисла челюсть, но он промолчал. Протрубил проходивший мимо слон. Трое шедших по дороге монахов монотонно пели свои молитвы.
— Я скрывался на севере, — продолжал Джаявар. — Там нас около тысячи, и я хочу собрать армию, чтобы прогнать этих ненасытных личинок с нашей земли.
— Мой господин…
— Как твое имя?
— Пхирун, мой господин. Прошу вас, простите меня, я ведь оскорбил вас, но потому, что не узнал.
— Тебе не за что извиняться. А теперь скажи мне, Пхирун, что случилось с моей семьей, с моими женами и детьми?
Пхирун понурил голову.
— Вам… будет тяжело это слышать. Я сожалею.
— Говори.
— Мы пытались спасти их, мой господин. Кое-кто из наших слышал о неминуемости… казни, и мы начали составлять план спасения. Но действовали слишком медленно. Еще раз прошу простить меня.
Джаявар закрыл глаза. В ушах раздался звон, и ему пришлось опереться рукой о землю, чтобы не упасть. Аджадеви что-то говорила ему, но слова ее плыли для него беззвучно, словно стайка облаков в небе над головой.
— Расскажи мне, как это произошло, — тихо сказал он.
— Мой господин, тогда были казнены сотни наших людей, не только члены вашей семьи. Их избивали или пытали… но всех убивали со спины, ударом клинка в шею.
— Ты видел это сам?
— Увы, мой господин, видел. Многие кхмеры видели это. Они убили ваших родственников, а затем заставили нас кланяться своему королю.
— Убили даже самых маленьких?
Пхирун кивнул.
— Я видел, как они умерли, мой господин. Ходят слухи, что один из ваших сыновей все еще жив, что его держат на цепи на вершине храма Бапун. Но это ложь.
— Откуда ты это знаешь?
— Потому что трое из нас в одну из ночей пошли туда, чтобы его освободить. Но тот, кто сидит там в клетке, не ваш сын. Он был одет, как кхмер, однако, когда они кормили его, он благодарил чамов на их родном языке.
Джаявар устало потер виски. Хотя этот воин только подтвердил его предположения, надежда была тем немногим, что еще у него оставалось. И все же усилием воли он заставил себя сосредоточиться и забыть о своем горе до лучших времен.
— Сколько… наших воинов осталось в живых? — едва слышно спросил он слабым, как затихающий ветерок, голосом.
— Тысячи, мой господин. Некоторые из них рассеялись в городе. Большинству было приказано оставаться в джунглях: эти люди собирают ополченцев в местах, не досягаемых для чамов.
— Ты можешь прислать их к нам? Небольшими группами?
— Да, мой господин. Но молва об этом неминуемо дойдет до Индравармана, и тогда он придет за вами.
— Пусть приходит. Мы его обманем — в свое время. А пока что скажи людям, мужчинам и женщинам, которым ты доверяешь, чтобы они уходили в Бантей Срей. Мы их там встретим.