Танцующая на лепестках лотоса
Шрифт:
— Тогда убейте только их молодых мужчин, мой король. Всех, кто в состоянии поднять копье против нас.
Индраварман бросил на землю обломок своей сабли.
— И это единственный совет, который я могу от вас получить? А может быть, все же лучше заставить этих людей работать на нас? Чтобы они при этом чувствовали свою ответственность за безопасность и благополучие их семей? — Он рассыпался проклятьями, а затем вытер пот, заливавший его глаза. — Неужели меня окружает лишь горстка тупиц?
— Убейте Джаявара, мой король, и тогда до
— Как мне убить человека, который прячется от меня?
— Должно быть, он приходил сюда, мой король, чтобы поговорить с кем-то из своих людей и передать ему свое послание. Нужно найти этого человека, и тогда вы узнаете, где находится Джаявар. Такие сведения, безусловно, невозможно сохранить в тайне.
— И тогда мы выступим и нападем на него?
— Именно так. И мы сделаем это.
Индраварман обернулся и посмотрел на камень. Часть имени Джаявара была сколота в том месте, куда пришелся удар сабли. Наверное, Асал прав. Лучше смириться с правдой, чем отрицать ее.
— Камень останется здесь, — сказал он. — Но объявите всем, что в один прекрасный день его будет украшать голова Джаявара и что тот, кто принесет мне эту голову, получит за нее столько золота, сколько она весит.
Несколько командиров одобрительно загалдели. Индраварман переводил взгляд с одного из своих людей на другого, оценивая их сильные и слабые стороны. Большинство его военачальников были преданными, умными и храбрыми людьми. Несмотря на его горькие слова, это была грозная сила. Однако никто из них не мог сравниться с Асалом ни на поле битвы, ни как стратег.
Индраварман взял у ближайшего к нему генерала его саблю и кивнул Асалу:
— Следуй за мной.
Они шли в северном направлении вдоль храмового рва. Поскольку дороги сейчас охранялись, здесь было тихо и спокойно. Сквозь густую листву деревьев пробивались отдельные лучи солнца, подсвечивая кружившую в них дорожную пыль. В земле рылся петух, выискивая насекомых. Слева от них, словно пики далекой горной гряды, возвышались купола храма Ангкор-Ват.
— Ты не боишься меня? — спросил Индраварман, подумывая, не убить ли ему Асала прямо сейчас, пока могущество этого человека еще не представляет угрозы для его власти.
Асал никогда не боялся смерти. Его мать сказала ему, что однажды они с ней воссоединятся, и с тех пор он не пытался избегать опасности. Но именно сейчас, когда он думал о том, как в его жизнь вошла Воисанна, став ее частью, ему хотелось увидеть, куда приведет его этот путь. Он уже мог представить себе свое счастье, и поэтому, впервые за много лет, он боялся того, что Индраварман может сделать с ним и что он может у него забрать. И все же признаваться в этом было бы ошибкой.
Он покачал головой:
— Раз вы довольны мной, о великий король, я не вижу причин бояться вас. И я буду стараться, чтобы вы и в дальнейшем были мною довольны.
—
— Найду Джаявара. Но не рыская по джунглям. Я уверен, что в Ангкоре есть люди, которые знают, где он находится.
— По Рейм уже давно ищет этих же самых людей.
Асал кивнул:
— Тогда мы с По Реймом неминуемо пересечемся.
— И тогда… всплывет ваша давняя неприязнь друг к другу?
— Да, мой король.
— А если я прикажу вам похоронить ее?
— Я выполню ваш приказ. Но он никогда не сделает этого. Однажды он придет за мной и, когда мы встретимся, в мире станет на одного ассасина меньше.
Индраварман кивнул. Хотя ему очень хотелось стравить их, чтобы посмотреть, кто упадет первым, на данный момент они оба были для него ценны. По Рейм был более беспощадным, но при этом, как считал Индраварман, и более предсказуемым. У него не было принципов, не было понятия чести, не было привязанностей. Асал же, наоборот, был даже чересчур принципиальным. И это делало его опасным.
— Ты должен оставить его мне, — сказал Индраварман.
Асал согласился, лишь на какое-то мгновение замедлив шаг.
— Я скажу ему, чтобы он сделал то же самое в отношении тебя, — добавил Индраварман, хотя слова его были правдивы лишь наполовину, поскольку для себя он уже решил, что Асал должен умереть.
— Да, о великий король.
— Мы все чамы, Асал, и мы должны действовать сообща, чтобы одолеть нашего общего врага. Принеси мне голову Джаявара, и этим ты спасешь свою собственную.
Позднее, когда солнце уже спряталось за горизонтом и на мир опустился вечер, Асал и Воисанна сидели на циновке из ротанга и ужинали. Асала утомляли все эти королевские трапезы из золотой посуды, устраиваемые с невообразимой помпой и церемониями. Он попросил, чтобы ему готовили так, как когда-то готовила его мать, — пища должна быть простой и скромно подаваться.
Держа в руках специальные жесткие листья, которыми пользовались, как ложками, Асал и Воисанна лакомились жареным сомом под густым соусом, приготовленным из имбиря, сахара, чеснока и воды. Оба ели правой рукой и часто делали паузу, чтобы обмыть пальцы в чаше с водой. Запивали они все это пальмовым вином из деревянных чашей — в отличие от большинства высокопоставленных членов общества, которые пили вино, потягивая его через бамбуковые трубочки.
Во время еды Асал время от времени поглядывал на Воисанну. После того как она узнала о том, что с ее сестрой все в порядке, от ее лица, казалось, исходил свет. Глаза стали больше, а улыбка — еще более чарующей. Она вновь начала пользоваться благовониями из цветов жасмина и носить ярко окрашенные юбки. Она была одной из тех кхмерских женщин, кому разрешалось носить драгоценности, и на щиколотках ее красовалось несколько золотых обручей. Правое запястье было украшено серебряным браслетом с инкрустацией из круглых нефритовых камешков.