Танец Опиума
Шрифт:
— Какой же ты… ах!.. наглый…
— Не шуми, — шикнул брюнет.
Саске ехидно усмехнулся, стиснув бедро своей дурнушки и укусив за мочку уха. С алых искусанных губ Харуно срывались тихие стоны, заглушаемые разве что только шумихой в соседней раздевалке. Видимо некий модник, решивший сегодняшним днём обновить свой гардероб, понял, чем занимаются в кабинке по соседству. Ему это явно не пришлось по нраву…
Жаль, что влюбленным было плевать. Они слышали и чувствовали только друг друга. Стоило Учиха войти в свою возлюбленную, как у Сакуры сдали нервы. Тогда-то и сорвался первый громкий стон. Даже поцелуй брюнета не смог заглушить
И всё бы ничего, вот только тот самый недовольный потенциальный покупатель в соседней кабинке выдал их с потрохами продавцам. Именно поэтому извне послышались недовольные возгласы. Сладкая парочка замерла. Прежде чем в гардеробную постучали и с крайним возмущением попросили выйти вон, девушка успела спрыгнуть с парня и оттянуть платье вниз.
— А ну откройте! — послышался визгливый голос пожилой женщины.
Учиха смеялся, наспех застёгивая штаны. Зато Сакура не могла поверить в происходящее и сгорала от стыда.
— Дурак! — фыркнула Харуно, а в следующую секунду они за руку бежали к выходу. Причём смеялся теперь не только Саске, но и сама Сакура.
— А ты потише не могла?!
— Не могла! — парировала Сакура.
«Голубки» свершили небольшую пробежку до чёрного Порше на стоянке перед торговым центром и смотались, только колеса их автомобиля и сверкали…
========== Глава XX. Часть 1. ==========
Комментарий к Глава XX. Часть 1.
Две песни к этой главе:
Ivan Reys – Space
The XX – Basic space
Обе выложу в группе в ВК
Сакура склонилась над огромным ватманом и совершала безуспешные попытки отмерить правильное расстояние от точки до точки. Затем — построить графическим способом сложную трёхмерную фигуру, вид сверху. Получалось у неё, признаться, паршиво. По всему столу были разбросаны карандаши разной мягкости, точилки, стёрки и линейки. Справа от стола — разорванные в клочья неудавшиеся варианты чертежа. Слева — новые ватманы. Волосы взъерошены, губы закушены, щёки красные-красные. Одну ногу подогнула под себя, а другой яростно мотала из стороны в сторону. Нервы были на пределе. Все руки чёрные от графита, тонкие пальцы сжимали карандаш и вели ровно по линейке очередную линию. Момент истины… Снова не сошлось! Чёрт бы побрал эти дьявольские чертежи!
Вроде и руки не из задницы растут: умеет рисовать, хоть и самоучка. Вроде голова соображает: в школе у неё по черчению только положительные оценки в журнале стояли. Вроде и воображение у неё неплохое для такой работы. Да и терпения не отнимать. Но вот чего-то не хватало! И это что-то — недостаток знаний из-за участившихся прогулов в университете. Пропущенные лекции и пары, проигнорированные наставления преподавателей, намеренно незамеченные мастер-классы и дополнительные курсы — всё это давало о себе знать. Пять месяцев пропусков и всё коту под хвост! Все умения, старания, талант, природный дар… ничего было не в силах помочь дурнушке.
Конечно, исключать Сакуру никто не собирался: поджилки слишком сильно тряслись для такого подвига. Все знали, с кем она водится. А потому преподаватели не осмеливались даже слова лишнего вставить. Но зато попортить жизнь девушке —
«Вот чёрт! Всё из-за моих прогулов! Пора завязывать!» — подумалось Сакуре, когда сломался ещё один карандаш.
Всему виной был Саске, который последние три месяца только и делал, что совращал свою девушку… Каждый день он упрашивал остаться Сакуру вместе с ним и пропустить ещё один денёк. Девушка соглашалась. И делала она это не потому, что была слабохарактерной амёбой, а лишь потому, что сама хотела провести «ещё один денёк» вместе со своим парнем, а уж потом точно взяться за учебу!
Каждый божий день они утопали в простынях и забывались в поцелуях. Ненавидели солнечные лучи и наслаждались сладкими ночами. Одни. В огромном доме. Наедине.
Им было хорошо вместе. Однако у каждого поступка существует привычка тащить следом за собой громадный мешок определённых последствий. В этот раз кара божья предстала перед дурнушкой в облике Афины — греческой богини знаний и мудрости. Она бранила горе-прогульщицу и посылала на неё проклятия в виде сломанных карандашей, кривых линий и полного отсутствия какого-либо вдохновения или сосредоточения. Харуно не справлялась даже с тем, что ей элементарно поручили на дом. А ведь, помимо громадного чертежа, к понедельнику ей нужно сдать тетрадь с решёнными задачками по физике, и, признаться, последнее оставляло желать лучшего. Квантовая механика была дебрями, в кои Сакура даже нос боялась сунуть, дабы от ужаса не схлопотать сердечный приступ. Причём преподаватель пообещал поставить Харуно зачёт автоматом, если все десять задач будут решены — то есть без теории, дополнительных вопросов и придирок (правда, пожилой мужчина с крючковатым носом умолчал, куда приведёт судьба молодую розоволосую девчушку в случае, если та не выполнит условия их «негласного уговора»). И всё бы ничего, но время поджимало. Воскресение уже наступило на пятки, и Харуно, откровенно говоря, находилась на пороге паники.
Сакура оторвалась от ватмана, схватилась за голову и тяжело вздохнула, пытаясь успокоить свой внутренний, взбунтовавшийся голос, который грозно её осуждал.
«Раньше ты никогда себе не позволяла пропускать пары!» — твердил он. — «А теперь посмотри внимательно, в какой заднице ты оказалась!»
И вправду задница была просто шикарной, к тому же и необъятной. С такими габаритами девушке приходилось видеться нечасто. Физику она решить всё равно не сможет без объяснений, которые благополучно променяла на общение с Саске, а чертёж если и сделает, то с горем пополам, и навряд ли её труды оценят по достоинству.
Сакура откинулась на спинку стула и тяжело вздохнула. В голове — кавардак. Как только она собирается справляться со всем этим дерьмом, навалившимся на её голову?! Мало того, что в университете не всё слава богу, так ещё и на работе она давненько не появлялась. Вот тебе и жизнь без проблем… Когда Харуно соглашалась жить с Учихами и позволила им разобраться с её финансовыми проблемами, девушка никогда бы не думала, что так быстро привыкнет жить в роскоши. Признаться, ей уже не хотелось прозябать в коморке и кушать одни макароны да картошку на ужин.