Танец Опиума
Шрифт:
Сакура закончила возиться с галстуком, поправила воротнички рубашки и внимательно посмотрела в чёрные глаза.
— Почему? Перегорел?
Саске схватился за ручку чемодана, нахмурил брови и задумчиво протянул:
— Да, наверное, перегорел…
— И не хочешь снова попробовать?
Брюнет усмехнулся:
— А что пробовать-то? Мне сейчас уже не до этого…
Сакура понурила голову.
— Эй, — Учиха потрепал девушку по голове. — Да какая вообще разница, если ты рядом? Всё отлично, а когда я вернусь через недельку, то вообще будет замечательно. Выше нос!
— Да… Всего на недельку…
Девушка совсем
— Сакура, ну ты чего? — улыбнулся Саске. — Я ненадолго же уезжаю.
Сакура кивнула.
— Слушай, — снова начал он, — пока меня не будет, потусуйся с Итачи. Пусть он тебя подтянет с учёбой. Если честно, — с неохотой признался Саске, — мой братец будет поумнее меня. Он ас и в физике, и в этих твоих чертежах, а некоторое время серьёзно увлекался астрофизикой… Короче, обратись за помощью к нему. Я, скорее, гуманитарий, чем технарь…
— Он же в отъезде? — не поняла девушка, перебив парня.
— Он приехал сегодня ночью.
С этими словами Саске взглянул на свои часы и тяжело вздохнул. Времени на «милости-пряности» совсем не осталось. Девушка взяла одну его свободную руку в свои ладошки и крепко сжала.
— Будь осторожен, хорошо? — тихо попросила Харуно, устремив свои большие зелёные глазища на преспокойное лицо Учихи.
— Хорошо, — твёрдо ответил брюнет, натянув лёгкую безмятежную улыбку.
Всё-таки он заметно повзрослел за последние два года. Перестал дурачиться, как глупое дитя, искать себе приключения на задницу, и, как следствие, закончилась эпоха получения шишек от старшего братца.
— Обещай!
— Обещаю.
— Обещай, что не посадишь ни одного синяка на своё тело!
— Дурнушка, не беспокойся. Я вернусь в целости и сохранности, — Саске нагнулся и поцеловал возлюбленную в лоб. — Я тебя люблю.
— И я тебя.
Сакура залилась румянцем, засмущалась, как первоклашка. Она тенью последовала за брюнетом, который, подхватив свои пожитки, мчался по лестнице вниз. Харуно заодно захватила с собой пенал, учебники и ватман (чтобы потом без толку не бегать по лестнице вверх-вниз) и поспешила вслед за своим молодым человеком, не поспевая за горе-легкоатлетом даже вприпрыжку. Она проводила его до самых дверей, пожелала удачи и помахала на прощание ручкой. Несколько минут Харуно стояла возле окна, с тревогой провожая взглядом Саске, а затем тяжело вздохнула.
Сакуре никогда не нравилось провожать братьев куда-то на долгое время. По правде говоря, сердечный приступ подступал к ней со спины, даже если один из них задерживался в магазине на лишние пять минут. Зная, каким «промыслом» занимаются Учихи, и каждой клеточкой своего тела осознавая важность их ролей в своей жизни, девушка сходила с ума от любых мимолетных мыслей о вполне реальных перспективах похоронить одного из них. Трудно представить, каким было её волнение в минуту расставания с Саске, а уж о панике, коей она придавалась, когда месяцем ранее прощалась с Итачи, и говорить страшно.
Кстати о птичках!
Поток мыслей дурнушки кардинально изменился, и теперь Харуно переполняли злость и негодование! Какого чёрта Итачи приехал, а она ничего об этом не знает?! Словно
В момент её появления на пороге кабинета Сакура походила на буйвола, которого старательно дразнили красным лоскутом ткани. На первых парах девушка всерьёз подумывала о полном разгроме покоев Учихи. Она уже набрала в лёгкие побольше воздуха, чтобы наповал сразить «лягушку-путешественницу» своими возмущёнными криками… вот только при виде Итачи, стоящего на своём привычном месте у окна, весь гнев как рукой сняло. Он совсем не изменился. Кожа также бледна, волосы по-прежнему черны, как смоль; одет по обыкновению с иголочки. Высок, статен, спокоен. Казалось, он никуда не уезжал и все эти два злополучных месяца стоял на этом самом месте и с вселенским равнодушием рассматривал мерно покачивающиеся верхушки сосен.
Сакура только сейчас, замерев в дверях кабинета и наблюдая за брюнетом со спины, поняла, как сильно ей не хватало старшего Учихи. Её сердце гоняло кровь по жилам, казалось, в тысячи раз быстрее обычного. У дурнушки задрожали руки, по спине забегали мурашки, а ноги подкашивались от счастья снова видеть любимого человека. Только сейчас Харуно в полноте своей осознала, что разлука с ним далась ей крайне тяжело, и, пожалуй, если бы не вечное присутствие Саске, то розоволосая девушка точно бы согнулась из-за тоски по Итачи.
Конечно, без звонков не обходилось. Итачи звонил Сакуре каждый божий день в одно и то же время суток. Иногда время у этого деловитого человека поджимало, и разговоры едва ли затягивались на минуту. Но в менее загруженные дни беседы могли занимать больше двух часов. Но что значит голос в трубке телефона, когда вот он, самый настоящий из всех, стоит в метре от Сакуры.
— Итачи, — вырвался у Харуно сдавленный писк, и тот откликнулся на своё имя, грациозно развернувшись на носочках.
Его чёрные, застывшие во времени льдины глаз в мгновение более краткое, чем молния, растаяли. Теплота и мягкость протиснулись через толпу маленьких коварных чувств: жестокости, ненависти, равнодушия, скуки…
— Дурнушка, — шепнул брюнет и неуверенно шагнул вперёд, как будто бы на секунду-другую засомневавшись в том, что эти объятия нужны ей также сильно, как и ему.
Сакура рванула с места, перепрыгнула через софу и угодила в надёжные объятия Итачи, уткнувшись носом в мужское плечо и крепко обхватывая его за шею. Брюнет прикрыл глаза и вдохнул пьянящий аромат, следом удивившись, как долго он смог продержаться без этого чуда…
— Я скучал, — признался он, наплевав окончательно на то, что его чувства могут быть безответными.
Однако девушка сразу же развеяла его сомнения и опасения, ударившись в слёзы и дрожащим голосом повторяя:
— Я тоже! Я тоже скучала!
Когда минутка душещипательных сантиментов закончилась и брюнет опустил дурнушку на свои две ноги, Итачи заметил первым делом две очень важные вещи, о коих сразу же спросил:
— Ты отращиваешь волосы?
— Тебе разве не нравится? — сказано было с досадой.
— Нет, что ты, — слегка улыбнулся Итачи, наклонившись к Сакуре и поцеловав её в макушку (увы, он не смог удержаться от соблазна). — Тебе идёт.