Танец Опиума
Шрифт:
— Ты живешь с нами почти три года и не знаешь, сколько нам лет?
Девушка захихикала.
— Просто ответь!
— Ну ладно… — Итачи так ничего и не понял, но предпочёл дать конкретный ответ и положить непонятной ситуации конец. — Мне двадцать шесть. Брату двадцать четыре.
— Мне двадцать три! И я всё ещё учусь в университете! Ты мне можешь объяснить, почему ты чертишь такие сложные конструкции, как орешки щёлкаешь?! Да ещё к тому же и физику мне собрался объяснять!
— Ах, вот в чем дело, — понял наконец Итачи. — Отец начинал наше обучение с пяти лет. Отдельные университетские преподаватели, отменные педагоги и учителя сделали своё дело. Мы прошли весь учебный курс за
— Да не может быть! Семь лет?! Семь?! За семь лет вы уложили весь школьный материал в свою голову?!
— Да, — непринуждённо отвечал Учиха, отмеряя ровно сантиметр по диагонали на миллиметровке. — В свои тринадцать я уже изучал материал, который проходят в университетах. Углублённые занятия физикой, химией, иностранными языками, высшая математика, философия, история… Я принимал участие в создании атомной бомбы, руководил раскопками в Египте, жил по месяцу в разных странах, разговаривая на местных языках, на некоторое время задержался на астрофизике… Отец требовал от меня максимум знаний.
У Сакуры глаза на лоб полезли.
— Да как же так?!
Итачи устало вздохнул:
— Наша семья отличается своими исключительными талантами. Нам легко даётся обучение. Наш мозг — это наша сила, и если не развивать его, то путь, проделанный Учихами, может в мгновение оборваться.
— Но тринадцатилетние мальчики должны играть во дворах, а не сидеть за книгами! — не отступала девушка. — У вас должно было быть детство, а не бесконечные занятия и экзамены, проверки знаний, новый материал… Так же и с ума сойти недолго!
— Значит, нам с братцем повезло, что у нас есть расположенность, гены и таланты, — по-прежнему безмятежно улыбался Итачи. — К тому же наука — это не всегда скучно и тошно. Это интересно… — брюнет отвлёкся от рисунка, взглянув на девушку. — Это… красота. Мир полон удивительных вещей, которые люди привыкли игнорировать и не замечать. Деньги, карьера, бизнес, работа, дети, семья… Человечество перестало развиваться. Развиваются лишь единицы, а остальные — выживают. Люди забыли, что такое любопытство, что такое тяга к знаниям и результаты трудов… — он в восторге покачал головой. — Вокруг столько всего интересного! Неизведанного! Непонятного! Люди зарылись в своих проблемах и перестали видеть нечто удивительное в самом их существовании, — Учиха протянул руку к девушке и кончиками пальцев коснулся её грудной клетки, в которой от его рассказов замирало сердце. — Ведь это же так удивительно, когда сердце гоняет кровь по телу человека. Непонятно, почему оно вообще работает на нас. Почему оно управляет людьми и заставляет делать безумные поступки, — затем кончики его пальцев коснулись её багровой щеки. — Так странно, что мы видим цвета, краски, друг друга… Мы видим, но… как именно мы видим… — затем Итачи резко отдёрнул руку, словно его током шибануло, и, как ни в чём не бывало, вернулся к работе. — Сакура, нас с Саске не заставляли учиться и быть гениями. Мы сами этого захотели, потому что, в отличие от большинства, мы смотрим на мир другими глазами. Глазами людей, которые всё ещё живы.
Какая ирония… Люди, нравственно погибающие, говорили о чём-то возвышенном и называли себя людьми живыми и саморазвивающимися. Это не было ложью. Это было противоречием, которое так нравилось дурнушке.
— Для кого-то жизнь — это и есть работа, семья и дети… — задумчиво ответила Сакура, подперев щёку рукой.
— Это всего лишь разные точки зрения, — пожал плечами Учиха, вынужденный согласиться. — Когда стемнеет, выйдем на крышу, и я тебе кое-что покажу, — пообещал он.
А затем они заговорили
Им было весело. Итачи и Сакуре было приятно в компании друг с другом. Они находили в этом что-то интересное и необыкновенное. Неповторимость мгновений была их собственной фишкой. Не нужны были машины, кинотеатры, парки аттракционов или подарки, как с Саске. Им было здорово просто дышать одним и тем же воздухом и заканчивать фразы друг за другом.
В процессе работы Сакуру свалил сон. Губы закушены, волосы скомканы, щёки розовые, а зелёные глаза прикрыты веками. Уставшая, немного запыхавшаяся. Такая маленькая и милая сопелка. Сидела рядышком, сложив голову на сильное мужское плечо, и тихо дышала, забываясь в коротком сладком сне.
Итачи, закончив работу, не сразу разбудил её. Он ещё несколько минут наслаждался этой идиллией, сфоткал на телефон спящую девушку и только потом легонько прикоснулся к её щеке. Сакура вздрогнула, пробудилась и быстро затараторила, что она не спит, а только дремлет.
— Ну конечно! — ехидничал Итачи, собирая карандаши в пенал. — Только так и храпела.
— Я не храплю! — надулась девушка и следом залилась громким заразительным смехом.
— Я думаю, что нам пора спать, — подытожил Итачи, сворачивая ватман и закрывая тетрадь с решёнными задачками по физике. — Всё поняла? Алгоритм решения ясен?
— Да, — нехотя ответила девушка, спешив напомнить парню о другом. — Итачи, ты же обещал мне что-то показать на крыше!
— Ты устала. Завтра.
— Нет! — возмутилась та. — Ты обещал сегодня! Сегодня!
Несколько подумав, Итачи покачал головой:
— Ты уже спишь на ходу. Давай завтра…
Однако было уже поздно. Сакура поднялась, устремившись на кухню, через плечо скомандовав:
— Возьми какой-нибудь плед, чтоб не замёрзнуть, а я за винишком сгоняю!
— Винишком… — закатил глаза Итачи. — Алкашка-то ещё, — крикнул он вдогонку, а в ответ услышал заливной смех.
Как бы то ни было, но отказать дурнушке он был не в силах. Брюнет отнёс все учебники, карандаши, ручки, пеналы и ватманы в комнату Сакуры — на рабочий стол, где им и место, а затем спустился на второй этаж в поисках пропавшей Харуно.
«Не уж-то заснула по дороге?» — усмехнулся про себя Итачи, заглядывая на кухню. Ни то к счастью, ни то к сожалению, но дурнушка даже думать о сне не желала. В её зелёных больших глазах чертята танцевали самбу, решая, какую из бутылок вина взять.
Сакура соскочила со стойки, завидев Итачи, и протянула ему две бутылки со словами: «Выбирай!». Она никак не могла определиться со своими предпочтениями, поэтому предыдущие пятнадцать минут металась от одной бутыли к другой. У брюнета этот злополучный выбор много времени не отнял.
***
— Не упади, — предостерёг девушку Итачи, протянув ей руку помощи.
Харуно отказа не дала, ухватившись за ладонь брюнета, как за спасательный круг хватается утопающий.
— Ты не говорил, что на крышу так проблематично залезать! — пожаловалась Сакура, пока твёрдая рука Учихи поднимала её из люка, словно пушинку.
У Итачи намного проворнее получилось забраться на злополучную крышу. Входа на неё, кстати говоря, как такового не было: ни лестницы, ни стремянки, ни элементарной верёвки — только люк, физическая подготовка — и вуаля! — ты на крыше.