Танец с дьяволом
Шрифт:
— Но неужели ты и впрямь поцеловала ее? По-настоящему?
— Да!
— А она?
— Она попыталась оттолкнуть меня.
— Но не слишком сильно.
— Да, она же выпила, и ей это нравилось.
— А Хаим смотрел?
— «Смотрел» — не то слово. Он не сводил с нас глаз.
Дэнни с размаху опустился на траву рядом с ней.
— А потом?
— Потом я его позвала.
— Нет, от тебя точно надо бежать! Тебе же было четырнадцать лет!
— Почти пятнадцать.
— И тебе нравилось, что все крутится
Люба усмехнулась.
— Этого я не говорила. Я просто смотрела на него.
— О, черт! Ты же прирожденная сценаристка! Этот сериал — лет на пять! Магду сыграет София Лорен. На роль Любы объявим всеамериканский конкурс! Перепробую сотни девчонок.
— Не сомневаюсь.
— Это же блестящая находка! «Хаим, иди сюда, поцелуй Магду…» Для тебя люди, как марионетки, да? Ты дергаешь за ниточки, и они пляшут, верно?
— А покуда они целовались, я сбросила туфли, стянула с него штаны — и готово дело!
— Какую же удочку надо иметь, чтоб вытянуть такой улов? Не удочку, а целый уд!
Люба поморщилась на эту сомнительную остроту и продолжала:
— Он вошел в раж и только не знал, как и с кого начать. Тут Магда легла в постель.
— Вы ее соблазнили вдвоем!
— Так и было задумано.
— Ну, и как вела себя Магда?
— По крайней мере, не чувствовала, что ей изменили.
— О, Хаим! О, как я завидую тебе! У тебя в жизни не было такой ночи! И у меня, кстати, тоже.
— Это был просто прощальный подарок.
— Может, ты и со мной попрощаешься?
— Пожалуйста! Прощай, Дэнни, — она звонко расхохоталась.
— Ты же понимаешь, о чем я. Давайте представим, что мы трое — в Кракове, в Милане, где угодно!
— Ты, по-моему, сказал, что это пахнет извращением.
— Я сказал? Отрекаюсь от своих слов.
— Хорошо. Я обещаю тебе это. Когда-нибудь, — не сводя с Дэнни глаз, она стала расстегивать на нем рубашку. — Но сегодня я тебя ни с кем не собираюсь делить. — Она положила его на спину и стянула с него брюки.
Потом поднялась, сняла с себя платье, под которым ничего не было. Точеный, как эбеновая статуэтка, силуэт с серпиком новорожденного месяца за правым плечом четко вырисовывался на фоне звездного неба.
Она опустилась на колени, провела кончиками пальцев по мускулам у него на груди, потом медленно скользнула вдоль его тела, ощутила его напряженную плоть, взяла ее в рот, нежно прикоснулась языком. Когда он начал пульсировать, вытащила и медленно ввела в себя, оседлав Дэнни.
— Так хорошо, милый? — шепнула она.
В ответ Дэнни удовлетворенно простонал и начал двигаться под нею.
— Не шевелись! — хрипловато приказала она, поднимаясь и опускаясь в заданном Дэнни ритме. — Не шевелись… лежи смирно… смотри на небо… считай звезды. Только медленно, и не успеешь досчитать до десяти — увидишь, как небосклон пересечет комета, — она тихо засмеялась.
Потом,
— Тебе хорошо? — спросил он.
— Очень, — ответила она.
В темноте Дэнни не видел ее довольного лица: она нашла новый способ доставить ему наслаждение. Он обнял ее, крепко прижал к себе.
— М-м, как приятно… Я чувствую себя в полной безопасности… как тогда, на проволоке, когда я сорвалась, и Йозеф подхватил меня.
— Я тебя понимаю. В детстве я тоже упал — с крыши хлева… Но меня вот никто не подхватил. Сестра подняла меня, привела домой, уложила. Как хорошо, когда о тебе заботятся…
— Говори, говори… — сонно прошептала Люба.
Он поцеловал ее волосы. Она придвинулась еще ближе, обняла его и уснула.
А Дэнни не спалось. Он хотел рассказать ей — рассказать, что она вселяет в него уверенность, вызывающую в памяти события и лица, сорок лет пролежавшие под спудом запрета. Как много хорошего было в его жизни — почему же он сам себя лишил этого? Это она, Люба, заставила его захотеть вспоминать. Почему ей это удалось? Потому что она похожа на Рахиль?
Какая странная, ни на кого не похожая, окутанная тайной женщина! Она то шокировала его откровенностью, то трогала своей ранимостью и душевной тонкостью. Она всегда была честна и неизменно говорила то, что чувствовала и то, что думала. Слова «стыдно» в ее словаре не существовало. А он с этим словом ложился и вставал…
Глава XI
Лиссабонское очарование померкло и растворилось в грохоте турбин. «Боинг» английской авиакомпании взял курс на Лондон. Финальные сцены должны были доснимать в Пайнвуде: еще неделя — и все.
Дэнни опустил на колени переплетенную тетрадь сценария, откинул спинку кресла, закрыл глаза, притворяясь спящим. Однако всем своим существом он ощущал рядом присутствие Любы.
Чувство, которое он испытывал к ней, оказалось более глубоким и сильным, чем думал Дэнни, и он не мог с ним совладать. Люба внушала ему страх. Каким-то образом она сумела нащупать брешь в возведенной им стене, усыпить его бдительность и снять часовых — слишком хорошо и легко ему было с ней. Само собой вышло, что он рассказал ей и про миссис Деннисон и про то, как свалился с крыши хлева… Он готов был рассказать ей все.
Начиналось это по-другому: говорила она, а он слушал. Что ж, он сам изменил правила игры. И теперь Люба знала то, что в целом мире не знал ни один человек, и собиралась выведать еще больше.