Tanger

Нагим Фарид

— Я тебя люблю, Полина! Я все готов отдать тебе!

— Тише, тише! — она прижимала ладонью мой затылок. — Нас услышат!

— Всё готов отдать тебе!

— Замолчи, Анвар! Ты… я… з-замолчи!

— Я так благодарен тебе, дарю тебе свою куртку, я бы еще подарил что-то, будь у меня еще что-то.

— Я уже ус-стала, Анвар.

— Да?

— ………………

— Что… что ты сказала?

— Мне больно.

И там у меня заныло, замерло на секунду, ослепительно щелкнуло, лопнуло, и прорвались эти разновеликие, разноцветные, тугие, разрывающиеся внутри шарики.

— Бросай ты своего Игоря, — сказал я.

И

сразу почувствовал себя в своем теле, почувствовал, что моим ногам холодно, что замерзли ступни. И резко замутило от выпитого.

— …ты чем покрыл?!

— Чем видел, бля!

— Падажди, браток! Что у нас козыри были? Эге-ге… Ни фига себе!

— Да сам посмотри.

— Хули ты мухлюешь?

— Я?

— А того, кто мухлюет, мы будем бить по хитрой рыжей морде…

Вспоминал, что видел Димку. Хотелось говорить, но было тяжело ворочать языком. Подташнивало.

— Полин?

— Да?

— …………… — сказал я.

— Что ты говоришь?

— А ты что, без трусов ходишь летом? — снова выдохнул я и хрипло засмеялся. Когда я говорил и смеялся, не так сильно мутило.

Она тоже засмеялась, затряслась.

— Нет, я сняла, когда ты в ванной был, я не могу в трусах спать. Они здесь под подушкой, чтоб не искать утром.

— Все равно будем искать, мы всегда с тобой ищем.

Она снова затряслась. Мне хорошо было с ней, но так тяжело заснуть. Я падал, скатывался, обрывался, неожиданно просыпался у себя и узнавал ее, и снова зависал в черно-красной пустоте, что-то видел и слышал.

Утром показалось, что если я сейчас встану, то оторвется только душа, а тело так и останется распластанным на матрасе, с моей рукой на ее груди. Поднялся осторожно, вместе с телом, собирая его с нее и с пола.

Когда я вернулся из туалета, она сидела и тряслась от смеха.

— Ты чего?

— Чего? Трусы не могу найти.

У меня снова набрякло все снизу.

— Я же говорил.

— Ты их, наверное, спрятал? — весело разозлилась она.

Я повалил ее на матрас.

— Не надо, Анвар! Надо найти.

Мы нашли их под матрасом.

— Вспомнила, я же их показывала тебе ночью, а потом сама под матрас убрала.

Она быстро оделась.

— Одевайся, Анвар… смотри, у тебя растяжки на коже по бокам, как у женщины…

— Надо же, точно, что ли?

— Да. А сколько уже время? Ого!

— Чай будем пить?

— Нет. Игорь должен вернуться к четырем.

— Я тебя провожу.

— Не надо. Отдыхай.

— Провожу.

— Тогда одевайся скорее!

— Возьми мою куртку, я же ее подарил тебе.

— Она мне велика. Классная, но большая. Она тебе самому идет.

— Я тебе фотоаппарат подарю.

— Пошли, Анва-ар. Мы не успе-йем… Не обижайся, вот такая я странная девушка Полина.

В этот день все смотрели на нас, как будто мы были единственные мужчина и женщина на земле. Мы обнимались в метро, я остро чувствовал ее тело сквозь одежду. Вспыхивало в голове все наше ночное, и мышцы сводило судорогой. Она и сейчас была обнаженной передо мной, так хорошо я знал и чувствовал все ее тело. Потом сидели в вагоне, и я прижимал ее к себе. И было до удивления удобно обнимать ее, уютно ехать с ней под боком, даже странно становилось, как я умудрялся все это время ездить один. Потом уступили место старухе. Даже старуха посмотрела на нас. Стояли

у стены в тряском вагоне. Между нами были наши странные одежды, прозрачная стена дневного, шумного и такого бессмысленного людского мира, но мы все еще продолжали любить и ласкать друг друга. Я чувствовал свой отяжелевший член у нее внутри, он напрягался, и она смотрела на меня так, будто тоже чувствовала его там. Я знал, что она сейчас возбуждена, и у нее там скользко и намокли волосы, я почувствовал их на своих губах. Видел сквозь холстину платья ее грудь и знал, что ее возбужденным соскам больно тереться о жесткий лён. На нас смотрели. Он скользил и разбухал в ней, а я смотрел на нее.

— Да ты же меня любишь, — сказала она.

Я посмотрел на нее и испугался, что мои зрачки могут треснуть.

— Я чувствую себя женщиной с тобой.

Парень посмотрел на нас и опустил глаза. Обернулась и задержала взгляд женщина на выходе.

— Я подарю тебе фотоаппарат для Германии, — говорил я, понимая, какая это малость из того, что я бы хотел подарить ей.

Она кивнула, поджала губы и быстро глянула на запястье. Прошли к дверям. «НЕ ПРИСЛОНЯТЬСЯ». Я обнял ее. Она глянула за мое плечо. Я понимал, что она хотела узнать время, не обижая меня.

Шли с нею по городу и шли с ней истинно вместе, шагали как одно целое. Я чувствовал ее тело как свое. Мои маленькие с нежной жидковатой кожей груди вздрагивали при ходьбе. Тесно было в платье моим полным округло-гладким бедрам, мягкой и холодной попе.

Она захотела мороженое и купила его сама себе, предлагала мне. Мы шли по этим старым и коротким переулкам Москвы. Тихо проехала роскошная машина, остановилась. Это по мою душу, подумал я. Вылез парень и крикнул мне: «Анвар, поехали с нами!» «Я с подругой!» — крикнул я ему. Нет, конечно, никто не остановился, не крикнул, и не позвал меня, и машина уехала вглубь теплой, уютной, загадочной и богатой московской жизни, параллельной нашему существованию. А мне так хотелось сделать что-нибудь хорошее для нее. Когда-нибудь так и будет: остановится машина, и меня позовут в ресторан «Русский царь», но только ее уже не будет со мною и не будет у меня такого состояния, как сейчас.

Проходили мимо открытого кафе, где я хотел побывать. Остро пожалел, что одолжил Гарнику двести тысяч. Полина смотрела на это кафе. Там сидели наши веселые ровесники.

— Золотая молодежь, — сказала она.

Ей очень хотелось туда, но она ничем не попеняла мне.

— Анвар, — сказала она. — Если хочешь, пойдем ко мне в гости?

— А твой Игорь однофамилец Гусинского?

— Однофамилец. Пойдем!

Мы вышли на «Ленинском проспекте» и пошли пешком. Эти места казались далекой и заброшенной заводской окраиной Москвы. Было пустынно.

— Надо продуктов купить и вино. Будешь вино? — спросила она, с готовностью доставая свой плоский кошелек.

Я пожал плечами и отвернулся. Мне было страшно жалко ее. «Она будет думать, что мне все равно, что я просто не хочу тратить на нее свои деньги, ведь она приглашает». Я уже понял, как сложно ей все дается в жизни, и как мало подарков она получала от мужчин. Мы зашли в маленький супермаркет. Вдоль рядов ходил пожилой грузин, я знал, что он следит за покупателями.

— Смотри, сколько стоит настоящая «Хванчкара», — тихо сказала она, сообщая мне это просто, как факт.