Тара
Шрифт:
Дед Яшка сразу сказал:
– Ведьма извела! Извела, чтобы своей спасительнице угодить.
Поползли по деревне слухи. И Валентин Игнатьевич не стал их пресекать. Уж больно ему дочь было жалко. Плакала Анфиса, убивалась...
Только через три дня, когда ветки яблони в кастрюле раскрыли появившиеся в первый же вечер бутоны, доярка вышла из избы, чтобы узнать всё это. Но не растерялась, мужественно снесла все нападки, отбила злые слова, заступилась за девочку. И плевать, что с тех пор к Настасье стали относиться насторожено, а Тару окончательно
И всё равно, в тот же вечер Настасья, возвратившись после вечерней дойки, потребовала от воспитанницы ответа.
– Ты знала, что он погибнет?
– вопрошала она, глядя на пристроившуюся у печки девочку.
– Отвечай, чурка с глазьями, знала?
– С Анфисой бы ему жизни не было!
– хмуро возражала Тара, листая данный математиком городской журнал.
– Он сам выбрал судьбу. Не сейчас бы, так позже. Весну бы не увидел...
– Тогда почему...
– Не предупредила? Он бы не поверил. Хуже было бы. А я тебя спасала. И только тебя. Какое мне до него дело?
– Ясно, - пробормотала доярка, и впервые в её глазах промелькнул страх по отношению к маленькой ведьме.
Так прожили они месяц с лишним. Каждая несла груз содеянного. Но если Настасье было жалко председателя, чья дочь овдовела в день свадьбы. То Тара с того момента осознала своё, как ей казалось, предназначение. И вот на излёте февраля, когда, теряя былую власть, зима особенно люто злится, девочка заявила своей благодетельнице.
– Прости, тёть Настя. Уйти мне надо в другую избу. Я тебе мешать буду, и ты мне тоже.
– Ты чего дуришь?
– для порядка возмутилась доярка, которая после отворота слушалась девочку беспрекословно.
– А то, что тебе свою жизнь устраивать надобно, а мне свою. Работа меня ждёт большая, не взыщи.
Настасья расспрашивать не стала, кивнула, села на скамью, по привычке замяв широкими рабочими ладонями край подола.
– Куда пойдёшь?
– Изба на окраине свободна...
Тара прислонилась спиной к стене, покосилась на пёстрые фотографии актрис и актёров слева от буфета. Она их старательно вырезала из журналов всю осень, мечтала быть похожей на киногероев... И поняла, что ни одну из них с собой в новую жизнь не возьмёт. "Однажды они сами ко мне все придут, а не я о них думать буду. Так правильнее", - вдруг подумалось ей. Прежняя жизнь в который раз таяла, оказавшись миражом. Сейчас же девочке чудилось, она проживает не свою судьбу, а чужую. И сиротка Маша ей только снится. А на самом деле...
Что на самом деле, она сформулировать не сумела. Но чувствовала грядущие перемены. А к добру или к печали они - знать не знала.
Так в советском колхозе Красная Победа на окраине деревни проявилась ведьма Владленовна. Пришлые величали её исключительно по отчеству. Откуда взялось такое? Настасья помнила, что кого-то из родственников
Стараньями языкастых односельчан приобретя славу в окрестных деревнях, девочка принялась за нелёгкий ведьмовской труд, уже не обижаясь на шепотки в спину и на заявления в лицо.
– Да, ведьма, - гордо отвечала она, окидывая злопыхателя презрительным взглядом.
– А будешь язык распускать, наколдую, колючки вырастут. И на языке, и ещё кое-где. Там, кстати, в первую очередь.
Дом её был с высоким фундаментом, с добротными некрашеными стенами, с ещё приличной крышей, с широким просторным крыльцом. Внутри, правда, сильно запущен оказался, но маленькая чертовка слишком быстро и без построенней помощи привела его в приличный вид, такой, что и не стыдно чужих пригласить.
Первыми пожаловали гости из соседних колхозов. Приезжали, стесняясь, осторожно выспрашивали, где тут у вас чудо-девочка поживает. А выяснив, шли на поклон - кто с хворью, кто с вопросом, кто ради праздного любопытства. Были и такие, кто пытался вразумить глупую: не по коммунистически себя так вести - людям голову дурить. На что Тара задавала заранее заготовленные вопросы:
– А что, в нашем колхозе с моим появлением молоко у коров стало киснуть? Хвори новые пошли?
– Не слыхали, - честно признавались злопыхатели.
– Я вас к себе силком приволокла или чарами своими колдовскими?
– Не-е-ет, - терялись гости.
– Выходит вы по доброй воле ко мне пожаловали?
– Выходит, - кивали головами правдоборцы.
– Я никого не зову к себе. Люди сами идут. Как вы сейчас. Их дело - верить мне или нет. Раз вы пришли, значит, верите в мои ведьмовские силы. То есть ведёте себя не по заветам партии. А я вас у себя принимаю только как гостей. И всё. В чём беда, скажите? Чаю с баранками налить?
На такие аргументы возражений обычно не следовало, и разоблачители либо тут же выходили из избы, хлопая дверью, либо задерживались, беседовали с не по возрасту мудрой девушкой. А, покинув её, долго терзались размышлениями об устройстве мира и природе справедливости.
Председатель не раз делал попытки прекратить стихийное паломничество в дом чудной девицы, но в полную силу заняться ею ему не позволял тот факт, что Настасья теперь жила одна. К тому же доярка после исчезновения агронома оказалась куда более сговорчивой и ласковой к стареющему председателю.
Со временем осмелели местные. Вначале после заката робко скреблись в стекло. Потом и белым днём навещать принялись. Подумаешь, ведьма. А польза от неё какая-то есть. И не заносчивая. В школу даже иногда ходит, в колхозе за любую работу берётся... Сам Валентин Игнатьевич успокоился. Ещё бы, весна близилась, неся с собой множество забот. Не до таких мелочей стало.
Только неугомонный цыган Яшка да злопамятная Анфиса, чувствовавшая сердцем вину Тары, по-прежнему тыкали в девку пальцем.