Тара
Шрифт:
– Я пока не отказывалась. Подумать надо!
– ответила Тара, взяла с пола тяжелое ведро и тряпку и отправилась в указанную комнату мыть полы.
Гости прошли к печи, присели на широкую скамью, переглянулись, помолчали. Взгляды их скользили по чистому столу без скатерти, украшенному букетом полевых цветов; по полочкам с посудой, наполовину завешенных алой шторкой; по стопке журналов про кино, лежащих на тумбочке... И не скажешь, что ведьма живёт...
– Она последняя, к кому я согласился поехать!
– заявил измотанный отец.
– Уж если в Москве все отказались... Я, руководитель
– Игорь Михайлович, не горячись. Я не знаю, поможет ли нам эта девочка, но попробовать стоит. Она хромого вылечила, за месяц слепому глаза выправила... Ты хочешь вытащить Киру?
– Да я ради неё...
Он замолчал, ибо из комнаты вышла ведьма, вынесла в огород грязную воду, вымыла руки у железного умывальника, подсела к мужчинам, потрогала ладонью ледяной лоб девочки.
– Ничего обещать не могу, - осторожно сказала она, не глядя отцу в глаза.
– Здесь подумать надо дня два. Только тогда отвечу - способна ли я ей разум вернуть.
– И ты даже не спросишь ни её имя, ни отчего такое с ней случилось?
– шепотом спросил Игорь Михайлович. Но даже так в его голосе сквозило недоверие, точно холод зимой прокрадывается в комнату через раскрытую форточку.
– Захотите, сами поведаете, - пожала плечами Тара.
– Комната за вами, а я пошла о кровати договариваться.
И она привидением выскользнула из избы.
Весь день и весь вечер Тара думала, как ей поступить. И дело было не в отсутствии подсказок со стороны пожилой помощницы. За полгода опыт в ведьмовстве был накоплен немалый. Дело было в девочке. Её боялась старая Тара. Боялась браться за этот случай, ибо для того, чтобы ребёнок смог самостоятельно ходить, говорить и отвечать за свои поступки требовалось попросить помощи оттуда, из Запредельного...
"Тара, он москвич, - повторяла про себя юная ведьма.
– Он мой шанс. Я не желаю закончить свои дни в этой глухой уральской деревне. Я хочу больше жизни, света, блеска... Я создана для этого!"
Та, старая Тара показала ей другую жизнь - сытую, красивую, полную интересных событий и встреч, пусть и не очень счастливую. Но разве сиротка Маша была когда-либо счастлива?
Чтобы добиться чего-либо следовало дождаться совершеннолетия, чтобы уехать в столицу поступать в театральный, окунуться мир чудес, мир сцены и кино... Уж там бы она со своими талантами блистала... Ради этого стоило закончить школу, накопить денег. А москвич - это хоть какая-то зацепка за ту жизнь...
Винить в Тариной мечте следовало восстановление сельского клуба. Как только клуб привели в приличный вид, из соседнего села по четвергам стал приезжать киномеханик, крутить фильмы о далёкой, такой заманчивой жизни. Жизни, которую, наверняка, вела когда-то помогавшая ей старуха...
"Сегодня в клубе тоже кино", - с тоской подумалось маленькой ведьме. Но идти туда, когда в избе ждут гости, было неудобно.
Тара нехотя побрела домой, заглянула в комнату. Отец сидел на кровати и молча баюкал на руках куклоподобную дочь.
– А где второй, который в очках?
– для порядка спросила Тара, хотя и так знала - уехал он, чтобы не мешаться.
–
– Вот через два дня и заберёт.
– Ясно. Есть хотите? Могу снова простокваши налить с плюшками, а могу и вчерашние щи разогреть.
– Не откажусь, - мужчина уложил девочку на кровать, укрыл одеялом и вышел вслед за хозяйкой.
Тара запихнула в печь несколько поленьев - ровно столько, чтобы подогреть еду, подожгла сухую растопку.
– Ты одна тут живёшь?
– спросил он, усаживаясь за стол.
– Не совсем. От прежней хозяйки Куся перебралась. Приглянулась я ей, видать.
Она разогрела ужин, налила гостю полную тарелку щей и вышла на крыльцо, присела на ступеньки. Тут же в руки ткнулась чёрная лохматая голова Куси.
– Милая ты моя, - пробормотала Тара.
– Что мне делать, подскажи. Он мой шанс, он из столицы. Но ОНИ... Это странное Запредельное чего-то от меня хочет...
– она вздохнула, погладила собаку.
– Я вылечу девочку, чего бы мне это не стоило. Надо только решить как именно...
Отправилась спать она только после того, как над рощей взошла полная луна, а в комнате несчастного отца погасло окно.
Взобравшись на тёплую печь, по привычке накрывшись одеялом, ведьма никак не могла уснуть. Что делать с девочкой? Если сегодня не приснится старуха, будет худо. Придётся выкручиваться самостоятельно.
Освещённый луной прямоугольник окна, спящие в соседней комнате гости, затихающая рядом деревня - все мешали Таре погрузиться в мир сновидений. Устав ворочаться, девочка слезла с печи, накинула кофту и вышла во двор, потом побежала в рощу.
У истока ледяного ручья, пробивавшегося из-под камней, было её любимое место. Сюда точно никто из деревенских в это время не забрёдёт. Тихо, темно. Только пятна лунного света между верхушками деревьев пробираются вниз, иногда даже дотягиваются до земли, смешиваются с водой... Через полверсты, уставший петлять по полю, ручей соединяется с рекой, теряя звонкий голос и чистоту воды. Но здесь, в его колыбели, бьётся маленькое отважное сердце исследователя.
Тара могла часами смотреть на вырывающуюся из земли воду. Вот и сейчас ей предстояло подумать. Попросить помощи у Запредельного так просто... Попросить помощи и увязнуть, как птичка увязает лапкой в гудроне. Вроде, бьёт крыльями в надежде взлететь, и никак не может оторваться...
– Что мне делать?
Девочка - пустышка. Костюм, лишенный души. При желании её можно заставить ходить, говорить, реагировать на окружающих. Но она останется куклой, и будет живой лишь в присутствии ведьмы.
Что заставило душу улететь прочь - какая разница. Прежнюю чистую детскую сущность не вернуть. Остаётся одно - подсадить вовнутрь НЕЧТО не злое, согласное прожить человеческую жизнь. Таких тварей немало в Запредельном...
Свет плывущей по небу Луны посеребрил мокрые камни, рассыпал пятнышки-монетки по дну ручья. Пересекавшая их вода, блестела и искрилась, точно волшебный эликсир. Блестели серебром и листики чахлой осинки, и иголки молоденькой сосёнки. Высоко в ветвях старых сосен вскрикнула ночная птица, треугольной тенью пересекла лунные лучи и скрылась во тьме.