Тараканьи бега
Шрифт:
– С днем рождения, Машенька!
– обнял он именинницу и вручил три искусственных розочки.
– Что у тебя с глазиком, Рашидик?
– Да так! В одной компании сказал, что я автор "Билла Штоффа", а какой-то козел полез с кулаками. Только я хотел ему набить морду, как нас разняли! Бывают же уроды...
– Друзья!
– объявила Машенька.
– Это Рашид Ломтиков! Еще один автор "Билла Штоффа"!
Ломтиков прошел к столу.
– Дамкин? Стрекозов? Привет, ребята! Давно хотел с вами познакомиться!
– Как это - наш соавтор?
– не понял Дамкин.
– Ну, вы написали роман про Билла Штоффа, а я сочинил продолжение! Причем, мой роман гораздо круче и смешнее, чем ваш, так как я там и ваши шутки использовал, и свои придумал, и еще вставил кучу смешных анекдотов. А какой заворот сюжета! Там Петька с Василием Иванычем приезжают в прерии на тачанке и с другими ковбоями помогают шерифу ловить Черного Билла, а заодно и индейцев разных шугают.
– Да, это круто!
– согласились остальные гости.
– Рассаживайтесь за стол!
– предложила Маша.
– Сережа, открывай шампанское!
– Рашид, но мы же не брали вас в соавторы, - вымолвил Стрекозов.
– Как вы можете писать продолжение без нашего разрешения? Почему вы не решили написать продолжение "Двенадцати стульев"?
– А что, неплохая идея, - подхватил Ломтиков.
– Следующий мой роман будет о похождениях Остапа Бендера. Не хотите написать его в соавторстве? осведомился он у литераторов.
– Не хотим, - сознался Дамкин.
– Про Остапа Бендера можете писать сколько угодно, хотя, я думаю, Ильф и Петров в гробу перевернутся, и не раз. Но им повезло, они умерли, им уже по-фигу. А вот использовать нашего любимого героя Билла Штоффа в своих романах...
– Да я не знал, что это ваш герой!
– воскликнул Рашид Ломтиков.
– Мне попалась книжка, переписанная от руки, фамилий авторов на ней не стояло. Я подумал, что это народное творчество, как анекдоты.
– Ага, народное!
– сказал Стрекозов.
– Так можно Пушкина от руки переписать, фамилию Александра Сергеевича не указывать, отдать рукопись соседу, потом взять у него снова - и это будет называться "народное творчество".
– Да ладно вам, ребята, чего вы ко мне прицепились?
– искренне удивился Ломтиков.
– Я прочитал ваш роман, мне он понравился, я написал продолжение. Вы же ничего не имеете против?
– Действительно, зачем спорить из-за какой-то ерунды?
– примирительно проговорила Машенька.
– Сергей, наливай!
Сергей выстрелил пробкой шампанского, девушки восторженно завизжали, подставляя фужеры.
– За Машу!
– провозгласил Сергей.
– Кстати, Рашид, твоя книжка про Билла Штоффа выходит в издательстве "Популярная литература".
– Классно!
– обрадовался Ломтиков.
– С меня всем присутствующим по экземпляру с автографом! Сергей, передай папе огромное спасибо!
–
– спросил Дамкин у Машеньки.
– Крестному отцу?
– Папа у Сергея - директор издательства "Популярная литература", пояснила Маша.
– Ясно, - молвил Дамкин.
– Теперь понятно, почему у этого крутого поэта выходит книжка его стихов.
– Ты кушай, - сказал Стрекозов, накладывая соавтору салата.
– Вон, смотри, крабы! Я думал, они вымерли в прошлом веке!
Дамкин подцепил на вилку крабье мясо и, сунув в рот, начал с чавканьем пережевывать. Стрекозов налил другу коньяка.
– Кстати, - шепотом заметил он.
– Не перевелись еще нормальные люди в этой стране. Вон какой финик Ломтикову под глаз поставили!
– И правильно, - одобрил Дамкин, пожирая одну за другой шпроты из банки.
– Надо было бы еще и второй глаз подбить для симметрии!
– Не злобствуй, - одернул его Стрекозов.
– Что еще остается бедному Ломтикову, если он ничего своего придумать не может?
– Литераторы!
– неожиданно обратилась к ним девушка Таня, словно это был для нее вопрос жизни и смерти.
– Вы неправильно едите!
Дамкин чуть не подавился.
– В каком это смысле?
– Воспитанные люди во время трапезы пользуются ножом и вилкой. Нож надо держать в правой руке, вилку - в левой, - научила девушка.
– И чавкать, как это делает Дамкин, за столом неприлично.
– С ума сойти!
– поразился Стрекозов и послушно последовал ее совету.
Его попытка использовать одновременно нож и вилку привела к тому, что здоровенный кусок мяса неожиданно подпрыгнул и отлетел прямо в стакан Танечки, в котором пускало пузырьки венгерское шампанское.
– Пардон, - извинился Стрекозов.
– Не ожидал!
– Дамкин!
– командным тоном обратилась к литератору стриженная Люба. Почитайте лучше стихи. Что-нибудь душевное!
Дамкин послушно проглотил полбутерброда и встал, едва не опрокинув на себя тарелку. Набрав в грудь воздуха и протянув правую руку с рюмкой далеко в сторону, он начал звучно и твердо:
– Воробушек на ветке нагадил спозаранку,
Зачем-то смотрит добро и ласково в глаза,
А я иду по лесу, везу с собою санки,
Какая здесь природа и русская зима!
– Неплохо, но слабовато, - важно бросил поэт Сергей.
– Нельзя писать стихи так несерьезно. В конце концов, мы используем язык Пушкина, язык Рождественского... Лично я пишу стихи иначе: лучше, умнее, интеллигентнее...
– Я бы с удовольствием послушал, - предложил Стрекозов.
– Да я ни одного своего стихотворения не помню. Вот выйдет книжка, тогда из нее и почитаю.
– Ребята, может, кино посмотрим?
– предложила Маша.
– У меня родители из загранки привезли свежего Феллини!