Тарантул
Шрифт:
Остановившись у сейфа, обнаружил, что он пуст, как карман гостя столицы после посещения Кремля. Немо взглянул на Алоиза Гуськова - тот умел читать мысли на расстоянии:
– Все оприходовано, хозяин: девяносто девять миллионов четыреста пятьдесят тысяч...
– И пять, - пошутил я.
– Да? Не может быть?
– занервничал.
– Как же так... Мы считали...
Кажется, судьба соизволила меня впервые столкнуть с кристально чистым человеком. Такие если грабят, то эшелонами, танкерами, самолетами, газопроводами и проч.
Я отмахнулся - проще надо быть, Алоиз, ближе к
Надеюсь, это будет наша с ним первая и последняя доверительная встреча, надо ею воспользоваться для заполнения информационного вакуума. Я задал несколько вопросов, касающихся соратников господина Лаптева. Кто есть продолжатель его бессмертного дела? И получил следующий обстоятельный ответ: их двое - некто Грымзов и Литвяк; они частенько захаживали на дачку; первый был большой любитель баньки, а вторая - заглотить коньячка Napoleon у камина.
– Литвяк - баба?
– удивился.
– Женщина-с, поправили меня.
– И Лаптев им доверял?
– Это неведомо, хозяин.
– А какое у него любимое местечко было?
– Как-с?
– Где проводил время?
– В кабинете, на втором этаже. Оттуда прекрасный вид на ландшафт.
– На что?
– На ландшафт-с.
... Вид из окон кабинета и вправду открывался великолепный; раньше здесь была пыльная и замусоренная мансарда, где я любил проводить деньки, отлынивая от школы: лежал на продавленной кровати и читал книжки, они были старые, с пожелтевшими страницами, хранившими осенний прелый запах прошлого революционного времени. На некоторых книгах расплывалось овальное тавро: "Библиотека Реввоенкома". Наверно, мой дед по случаю взял эти книжки, да из-за смертельной рубки с ползучей контрой позабыл их сдать. Когда уставал читать про войну и шпионов, глазел через прорехи в синь неба; и казалось, смотрю в глаза небосвода. Помню, это прекрасное ощущение безмерности природы и своей значимости в ней.
Думал, что так будет всегда, нет - кровать и книги выбросили на свалку, крышу залатали, мансарду замастерили дорогим красным деревом, остался лишь ландшафт-с: близкие сосны, дальний темный лес, и поле, оборачивающиеся у горизонта в опухшее от холодных облаков небо.
Кабинет был осовременен абстрактным дизайном и компьютерной системой отчим шагал в ногу со временем.
Я сел в кресло и увидел на мертвом экране дисплея Чеченца, тот внимательно смотрел на меня, словно пытаясь рассмотреть мою настоящую сущность.
Я отвел взгляд и вздрогнул: на стене висела резная рамочка, где находился снимок: трехлетняя карапузная Ю на берегу моря. Она смотрела мимо аппарата, отвлеченная, по-моему, моим недорезанным смехом и в её глазах плескалась оптимистическая энергия.
Не понимаю, Лаптев никогда не позволял себе роскошь упоминать об Ю, а тут прекрасное мгновение, запечатленное навеки? Может, я заблуждался и он не был таким уж злодеем и негодяем? Что же получается, я делил людей на две краски, а они состоят из всех цветов радуги. Но не мог же я так обманываться?
Осмотрелся - в кабинете присутствовали признаки чужого вторжения: ящики стола заметно выдвинуты, потрошенные книги, кинутые в угол, сдвинутая тахта. Позвав
– Был такой, - хихикнул Алоиз, - хакер.
– Кто?
– Взломщик компьютерных систем-с, - ответил.
– Он хозяина... так сказать, консультировал.
– И где его найти, хакера?
– Увы, - развел руками и поднял глаза к небесам.
– Он от нас далеко... Месяц назад как угадал в автоаварию, страшное дело, я вам доложу... Ездил на опознание-с...
– Ясненько, - оставалось только сказать: доконсультировался, сердечный.
– И где погиб?
– Так, на трассе, уж больно любил с ветерком-с... Возвращался от нас... от хозяина...
– Вопросов больше нет, - хмыкнул я.
Какие могут быть вопросы? Доверчивый хакер выполнил поставленную задачу и был уничтожен как свидетель. Свидетель чему?
Я утонул в удобном кресле и попытался представить себя на месте человека, которого собственноручно отправил на тот свет.
И не смог: отчим жил и действовал в мире настолько отдаленном от моей реальности, что войти в среду его обитания, как в скованное льдом озеро, не представлялось возможным.
Необходим скрупулезный сбор информации. И начинать надо с его доверенных лиц Грымзова и Литвяк. Надеюсь, они благополучно доживут до нашего доверительного разговора.
Потом я попросил Алоиза Гуськова найти нового хакера. Срочно.
– Есть, хозяин, - вскинул на меня бесцветные глаза и я заметил в них удивление.
А чему удивляться? Сам же говорил, лакейская твоя душа, что жизнь продолжается.
Через час хакер прибыл. Был молод, весел и назвался Славой. Без лишних слов включил компьютерную машину, затем снял корпус, поколдовал в потрохах агрегата и заявил, что "писюк" (компьютер, значит) вполне дееспособен, но все предполагаемые программы стерты. Он ещё что-то говорил, используя терминологию, похожую на китайскую грамоту, а я понял одно, что вся надежда на людей. Техника - кусок металла, не чувствующий ровным счетом ничего, а вот человек...
Человек - это и звучит гордо, и удобный плотский мешок, напоминающий новогоднюю дед-морозовскую торбу, где бултыхается окровавленная душа.
Три рождественских дня и ночи ушло на подготовку по изъятию из мирской суеты Грымзова. Был он типом принеприятнейшим - тучным, шумным, с бородкой-колышком на мясистом нездоровом лице. При нем постоянно находились два телохранителя - крепкие и литые, бывшие спецназовцы. Их хозяин разъезжал по городку на "линкольне" молочного цвета и всем своим возбужденно-победным видом доказывал, что отныне он является прямым наследником "дела" господина Лаптева.
К неудовольствию желающих из ТОО "Лакомки" пострелять и пустить кровь, я выбрал самый простой способ решения проблемы.
– Зачем грех лишний на душу брать, - сказал я.
– И потом: телохранители наши...
– Наши?
– удивился Бугай.
Я в сердцах плюнул и попросил товарищей объяснить ему, болвану, что имею ввиду.
Потом встретился со знаменитой шлюшкой области Анджелой и попросил обслужить господина Грымзова в ресторане "Эсspress".
– Дать или взять при народе?
– спросила сексуальная маньячка.