Тарантул
Шрифт:
Никогда не посещал музеев, это печальный факт из моей короткой биографии, теперь же с лихвой наверстывал упущенное. Стены были облеплены оригинальными картинами, на полках стояли произведения прикладного искусства и фарфоровые безделушки. На полу лежали персидские ковры, по которым удобно было передвигаться не только тени, но и её человеку.
Владелец музея на дому дрых в глубоком кресле перед телевизионным экраном, где герои с торсами с азартом дубасили друг друга, как хозяйки тесто в кастрюле.
Господину
Он сладко посапывал. Так спит ребенок после веселого денечка, проведенного с друзьями. Будить было грешно ростовщика, а что делать? Пришлось взять на душу и этот грех, щелкнув безопасной плоскостью финки по медной лысинке.
Всхлипнув, заимодавец открыл глаза. Зашлепал ими, как дети по мелководью. Потом остановил взгляд на лезвии, отражающего ложный мир экрана.
– Ыыы, - потерял дар речи.
– Здорово, Кутя, - сказал я.
– Не зарежу, если ответишь правду, и ничего кроме правды.
– А ты кто?
– выплюнул вопрос.
– Я - Чеченец.
– Ааа, - с явным облегчением перевел дух.
– Наслышан о твоих подвигах, поганец такой.
Не люблю, когда меня оскорбляют. Словом. Легким движением вырезал на пергаментном лбу врага вот такой полумесяц: ). На вечную память. Подсвеченная экраном кровь, блёкая, залила лицо дурака-говоруна.
– Ааа!
– заорал от боли и страха, подставляя ладони под капель. Гад-гад! На кого руку поднял?!
– Еще одно некрасивое слово и отрежу язык, - предупредил.
– И то, что ниже.
– Я истекаю кровью, - жаловался, прикладывая подушечку к черепу.
– Что за дела: сразу резать? Я - не полено. Можно же договориться, да?
Я был вынужден согласиться: Кутя - не полено, в следующий раз буду более приветлив.
– В следующий раз?
– сполз по креслу, потеряв навсегда чувство юмора.
Я успокоил господина Кутепова как мог: если ответы будут правдивы, я мгновенно исчезну из его беспечальной жизни.
При этом в его интересах было бы замечательно, чтобы о наших ночных посиделках никто не узнал. Телохранители пребывают в депрессии, их можно уволить по статье о несоответствии своим служебным обязательствам.
– Да-да, молодой человек, - морщился ветровский нувориш.
– Я отвечу на все вопросы, только вы не понимаете...
Я прервал его: понимаю все, лучше пусть припомнит сегодняшний праздничный обед в "Эcspress" с юным Сурковым. Там было ещё двое? Кто они? О чем говорили? Куда потом отправились?
Мой собеседник с облегчением вздыхает: Господи, он-то думал, и начинает изливать душу: в ресторане оказался по своим
– А имя Джафар что-нибудь говорит?
– Джафар? Это наркота, я к этому ни-ни, - испуганно оглянулся на ночные окна.
– Джафар уже с Аллахом, - не выдержав, похвастался.
– Не без моей помощи. Так что не бойся, Кутя.
– Али-бека тоже к Аллаху?
– А кто такой Али-бек ?
– Это старший брат Джафара.
– Старший брат?
– задумался.
– Вот этого не знаю: улетел он или нет?
– Чеченец, - проникновенно проговорил мой новый знакомый.
– Можешь заказывать панихиду по самому себе.
– Почему?
– Кровная месть. Если они знают, что ты Джафара...
– Война - ху... ня, главное - маневры, - ответил я.
– Я на своей территории.
– Боюсь, что Али-бек и сорок его разбойников считают эту территорию тоже своей, - заметил Кутя.
.
– Надо их переубедить в этом.
– Тогда мне остается пожелать удачи, Чеченец, - развел руками человек с окровавленным мусульманским знаком во лбу.
– Жаль, что не поняли друг друга сразу. Вот что мне говорить любимой мамочке?
Я рассмеялся: смешные люди, сначала они молят, чтобы им сохранили жизнь, а после переживают, как будут выглядеть на светском фуршете.
Мы расстались друзьями, напоследок я получил дополнительную информацию, где можно быстро обнаружить троих загулявшихся приятелей.
Ночка выдалась веселой. Я чувствовал себя блохой, перепрыгивающей из одной промерзлой собачьей шкуры на другую.
И все только потому, что причудился странный сон. Если с Сурком ничего не случилось и он самым хамским образом находится в теплом овине, то ледяной промоины ему не миновать. Своими руками затолкаю туда, предварительно кастрировав за треп.
Путеводный свет холодной луны привел меня в тупик "Первомайский", здесь, в одном из развалюх, как утверждал ростовщик, находился притон бабушки Федоры, где у каждого страждущего была законная возможность назюзюкаться до красножопых дьяволят и нанюхаться до воздушных замков, из бойниц которых удобно улетать в небытие.
Чтобы не вспугнуть любителей эфирных полетов и вредных чертей, я оставил джип у магазинчика "Товары для дачников" и проковылял по глубокому снегу в тупичок.
Местный дом культуры имени бабы Федоры, обнаруживавшийся в кособокой хатке, просвечивался праздничными огоньками; оттуда слышались вопли, мат и здравницы в честь Рождества.