Тарусские тропинки. Альманах 2024
Шрифт:
Сентябрь.
Сыплет дождик большие горошины.
Рвется ветер, и даль нечиста…
Закрывается тополь взъерошенный
Серебристой изнанкой листа.
Но взгляни: сквозь отверстие облака,
Как сквозь арку из каменных плит,
В это царство тумана и морока
Первый луч, пробиваясь, летит.
Значит, даль не навек занавешена
Облаками, и значит, не зря,
Словно девушка, вспыхнув, орешина
Засияла в конце сентября.
Вот теперь, живописец, выхватывай
Кисть за кистью, и на полотне
Золотой, как огонь, и гранатовой
Нарисуй эту девушку мне.
Нарисуй, словно деревце, зыбкую
Молодую царевну в венце
С беспокойной скользящей улыбкою
На заплаканном юном лице.
В Тарусе Заболоцкий много работал, любил во всем порядок. Вот как об этом рассказывал хозяин дома Ф. Грачев: «Шибко любил он, во всем чтоб порядок, чтоб чистота, аккуратность, а в особенности — режим. Вставал
Время, проведенное в Тарусе, было для Заболоцкого очень плодотворным. Только чисто «тарусских» стихотворений он написал примерно пятнадцать. Помимо стихов Николай Алексеевич много переводил. В Тарусе он закончил переводить сербский эпос, готовился переводить «Песнь о Нибелунгах». Только за 1957 год он написал более тридцати стихотворений. Микро и макрокосмос слились в творчестве Заболоцкого воедино. В те годы в нашей стране были запущены первые искусственные спутники Земли. Заболоцкий очень радовался и с восхищением говорил о Циолковском, с которым он познакомился в конце 1931 года. В работах ученого поэт обнаружил много общего его собственным рассуждениям о космосе, о человечестве. Заболоцкий писал Циолковскому: «Ваши мысли о будущем Земли, человечества глубоко волнуют меня, и они очень близки мне».
Лето 1958 года Николай Алексеевич опять провел в Тарусе. Из Тарусы он часто звонил в Москву жене и ездил по делам на машине Гидашей с их шофером. Вечерами по-прежнему встречался с друзьями, шутил, смеялся, пил свое любимое вино «Телиани», время от времени принимал валидол, делился планами: «Думаю прожить в Тарусе зиму. Здесь хорошо работается. А что остается людям в моем возрасте, кроме работы? Когда-то я терпеть не мог загородного житья. Смеялся над домашними, когда весной начинались поиски дачи. Зачем дача? Выключим свет, телефон, газ, воду. Будем готовить на керосинках, купим свечи, умываться станем во дворе, поливая друг другу на руки из кувшина. А по телефону можно звонить из ближайшего автомата. Чем не дачное житье? А теперь вот к земле тянет. Старость, что ли?». Он решил купить в Тарусе домик. Такой домик нашелся на улице Некрасова, огородами выходившей к заросшему деревьями оврагу. Николай Алексеевич с Наташей и Никитой внимательно осмотрел его, обсудил цену и возможность пристройки террас. В семейном архиве сохранился план дома с пристройками, нарисованный самим Заболоцким. 4 сентября ему пришлось выехать в Москву, чтобы подготовиться к приезду итальянских поэтов, с которыми встречался год назад в Риме. В середине сентября у него случился второй инфаркт, а 14 октября он умер. Жена, которая вернулась к нему летом, ухаживала за ним до конца. Заболоцкий сказал ей: «Знаешь, сердцу гораздо труднее вынести счастье, а не горе».
Наследие Заболоцкого передано нам и деятельно участвует в нашей жизни. В сочинениях поэта много не постигнутого и даже непостижимого. Его строка весома. Она толкает на раздумья и споры самого актуального характера.
О, я недаром в этом мире жил!
И сладко мне стремиться из потемок
Чтоб, взяв меня в ладонь, ты, дальний мой потомок,
Доделал то, что я не довершил.
* * *
Тарусский краевед Игорь Филиппович Гунченков
В 2024 году исполняется 50 лет с тех пор, как в Тарусу приехал журналист Игорь Филиппович Гунченков. За эти годы кроме статей в районной газете «Октябрь», вышли 10 его книг о Тарусском крае. А о том, что существует такой городок Таруса, он узнал ещё двенадцатилетним подростком, из очерка Константина Георгиевича Паустовского «Городок на Оке». Тогда он ещё не мог предположить, что судьба приведёт его в Тарусу.
Филипп Ануфриевич Гунченков
Навсегда запомнил мальчик, как в первом классе учительница принесла на урок морковку, от который каждый должен был откусить кусочек, чтобы было понятно, что такое буква «М». Игорю было стыдно, что откусил слишком много, морковку он любил. Игорь Филиппович до сих пор помнит и звук колокольчиков, на коровьих шеях. В детском доме было своё хозяйство: коровы, свиньи. Дети сами убирались, носили воду из колонки. Однажды Игорь тащил воду повару. Вдруг, чья-то сильная рука подхватила ведро, незнакомый мужчина донёс воду до кухни. Свиней пасли по очереди. Как-то Игорь зачитался, уж очень книжка была интересная, и не заметил, как огромная свинья отодвинула загородку из жердей и забралась на ржаное поле. Только мальчик успел её выгнать, как за ним прибежала девочка-официантка: «Тебя директор зовёт! Мама приехала». Игорь ждал, что будут ругать за свинью. Но незнакомая женщина обняла его и поцеловала, спросила: «Чай будешь?». Игорь отрицательно покачал головой. Если бы он знал, что чай с «подушечками», обсыпанными сахаром. Только когда они поехали на грузовике в Вологду, он несмело произнёс: «Мама, дай конфетку».
Семья Гунченковых жила тогда на родине отца в деревне Грива Монастыршинского района Смоленской области. Здесь же жили братья Филиппа Ануфриевича. Иван, вернувшийся с войны без ноги, был председателем колхоза. Виктор — сборщиком налогов. Никандр заведовал Лызянской школой, что была в полутора километрах от Гривы. В эту школу и поступил Игорь. В Гривах жил и дядя. Филиппа Ануфриевича — дед Стефан. Он был участником Первой Мировой и Гражданской войн, много рассказывал детям о своей службе. А Игорь записывал всё в тетрадку. Особенно ему нравилась история о том, как дед Стефан стал санитаром. Командир, весивший около 100 кг, придумал такой экзамен: сел на расстеленную на земле скатерть и приказал пронести его на расстояние 100 м, туда и обратно. Выдержал экзамен только Стефан. Он носком сапога пнул командира под копчик. Тот от неожиданности напрягся. Стефан быстро подхватил его на спину и бегом преодолел расстояние. Стефана отправили на 10 дней учиться у хирурга. В одном из боёв командира ранили. Стефан вовремя оказал ему помощь и доставил в госпиталь. Хирург был удивлён квалификацией Стефана и подарил ему серебряный рубль, а командир подарил серебряный портсигар. Стефан хранил его в нагрудном кармане, положив в портсигар стальную пластину. Однажды, после боя, обнаружил в нём сплющенную пулю.
Семья Гунченковых с каждым годом росла. У Игоря четыре брата и две сестры: Борис, Галина, Леонид, Николай, Виктор, Светлана. Обычное деревенское детство: грибы, ягоды, лапта, салки. Дети помогали взрослым жать рожь, бороновать, косить. Игорь возил на лошади снопы, сено, вывозил навоз на поля.
Отец был бригадиром сначала полеводческой, затем животноводческой бригад. Иногда Игорю приходилось замещать отца. Мальчик с детства мечтал о путешествиях. Закончив в 1955 году девять классов в школе деревни Кобылкино, что в 10 км от Гривы, он вместе с другом, отправился поступать в Псковское речное училище. Сдал три экзамена, но не прошёл медкомиссию, оказалось, что он дальтоник. Очень переживал. Домой решил не возвращаться. Поехал к сестре матери тёте Кате, в Ленинград. Поступил в Новоладожскую строительную школу номер 5 на отделение «Судовой плотник-матрос». В 1956 году окончил школу и стал матросом на буксирно-озёрном пароходе «Фёдор Литке». Игоря привлекала романтика, возможность каждый день видеть новые города, селения, на огромном северном побережье Ладожского озера. В обязанности вахтенного матроса входило завести верёвочный кранец, наполненный мелко нарубленными кусочками древесины, на боковую часть привального бруса, для смягчения удара при соприкосновении двух судов. Однажды Игорь не успел вовремя убрать руку — и она оказалась между двум бортами. Левая ладонь была порвана, мизинец и безымянный не присоединялись к остальным трём пальцам. В больнице посёлка Свирица рану зашили, наложили гипс, и отправили в общежитие речников, которое находилось на другом берегу Бабьей речки, притока реки Свирь. Через два дня Игорь отправился на перевязку в больницу. Подошёл к переправе, спустился в лодку, одной рукой было тяжело тянуть верёвку. Чтобы быстрее переправиться, он встал на нос лодки. Потянул верёвку раз, другой, третий. Вдруг она оборвалась, и Игорь упал в воду. Лодку отнесло к левому берегу, Игорь барахтался в холодной воде. Его всё дальше относило к широкой Свири. До берега было двадцать пять метров. Он «солдатиком» опустился на дно и согнувшись пошёл к берегу. Когда вынырнул, голова уже возвышалась над водой. Уцепившись за ивовый куст, он выбрался на берег. После перелома он работал на заводе по ремонту барж в Старой Ладоге.
На следующий год Игорь поступил в горный техникум в Кадиевке Луганской области. Работал в шахте и учился. В декабре призвали в армию. Три года служил в городе Нежине Черниговской области. Артиллерист зенитной артиллерии.