ТАСС не уполномочен заявить…
Шрифт:
И они сели в лифт.
Выйдя на одном из этажей, направились в буфет. Зайдя туда, не обнаружили ничего, кроме разварившихся сосисок, черствого хлеба и кофе с молоком, который в народе давно прозвали «бурдой».
— И это всё ваше меню? — вежливо осведомился Михаил.
Буфетчица — типичная Маша или Глаша, раздобревшая к сорока годам на казенных харчах, с типичным рязанским акцентом парировала:
— А раньше вставать надо. Командировошные тоже разные бывают, — сказала она, с ухмылочкой
У Михаила от такой наглости перехватило дыхание.
Но Ларисе палец в рот не клади. Она с ненавистью посмотрела на буфетчицу.
— Всё. Готовь билет на свою рязанскую электричку. Отъелась тут на казенных московских харчах, корова. — И она быстро достала журналистское удостоверение красного цвета, помахав им у буфетчицы перед глазами и, не давая ей возможности рассмотреть надпись. — Завтра жди проверку от ОБХСС, — а, может быть, даже уже сегодня, ближе к вечеру, — насмешливо сказала она, беря Михаила за руку и покидая буфет.
Буфетчица открыла рот, но слова застряли в горле, словно ей залепила рот галушка, как небезызвестному гоголевскому персонажу, в отличие от которого она так и не смогла ее проглотить.
— Гениально, — засмеялся Михаил. — И как правдиво, как натурально.
— Жизнь научила, — вздохнула женщина. — Это не твои интеллигентские заграницы. — Здесь каждый день приходится отвоевывать место под солнцем, даже, если это всего лишь место в троллейбусе, магазине или на работе. Потому что все орудуют локтями. С хамами надо говорить на их языке.
— Я знаю, где мы поедим. Здесь был один приличный буфет, я вспомнил, — сказал Михаил.
И они снова сели в лифт.
— Ну, наконец-то, — радостно вздохнул музыкант. — Здесь и запах еды вполне съедобный. Выбирай…
— Ой, нет, — сказала обессиленная Лариса. — Можно, я сяду? — А ты бери, что хочешь. Я всё съем…
Она села за свободный столик. И вскоре Михаил принес два подноса с едой. На них были слоеные пирожки с мясом, кефир, бутерброды с красной икрой и сыром, апельсиновый сок.
— А еще будет черный кофе с лимоном, — сказал мужчина. — Я его позже возьму, чтобы не остыл. — И добавил, — за что пьем?
Он вытянул руку, в которой был стакан с кефиром в сторону Ларисы.
Лариса протянула свой, и они чокнулись.
— Чтобы все были живы и здоровы, — выдохнула она.
Михаил сидел напротив, и ей хорошо были видны красные разводы на его шее там, где ворот рубашки выходил за горловину свитера. Хотя, на лице пятен почти не было видно.
Повинуясь чувству жалости и нежности, она невольно протянула руку к его шее, погладила.
— Не больно? Такой вид, как будто тебя высекли крапивой, — сказала журналистка, виновато опуская глаза.
— Не
— А когда это всё в норму придет? — поинтересовалась женщина.
— О-о-о, — это теперь только моя любимая мамочка знает, — сказал Михаил. — Чем я быстрее вернусь в Ленинград и начну принимать специальные ванны из чистотела и других трав, которыми она меня лечит… Еще нужна будет строгая диета какое-то время.
— Боже, как мне стыдно, — Лариса закрыла лицо руками, — прости меня, пожалуйста…
— За что?
— За то, что я почти насильно влила в тебя это шампанское.
— Ну, если бы я сам этого не захотел… И потом, я слишком люблю «брют». Это мечта. Сказка… Могу же я себе иногда это позволить?
— И когда ты позволял себе эту сказку в последний раз и с… кем, если не секрет?
— Не секрет, — мужчина улыбнулся. — Четыре года назад на встрече выпускников Ленинградской консерватории.
Лариса вздохнула.
— Да о чем грустить, когда такие очаровательные пальчики напоили меня шампанским, — сказал мужчина и наклонился, чтобы поцеловать женщине руку.
Михаил немного замялся, но всё же спросил:
— Ты вот скажи мне, я ничем тебя не обидел случайно? Понимаешь, если я выпью, то у меня потом жуткий провал в памяти. Я ничего не помню. Расскажи, как всё было…
— Совсем ничего не помнишь?
— Ни бум-бум…
— Всё прекрасно было, — сказала Лариса, подумав, как хорошо, если он не помнит, как она выплясывала и пела на столе народно-хороводную и потом куда-то еще закинула свой бюстгальтер.
— Прекрасно? — воодушевился Михаил.
— Да, кивнула Лариса. — Просто тебе не надо было пить шампанское, но в этом моя вина.
— Про шампанское я уже слышал… А дальше что?
— Потом ты захотел освежиться в душе со мной.
— Да ну… А потом?
— А потом ты уснул. И я не смогла поднять тебя на тахту, поэтому пришлось постелить на ковре. Ну, я же говорю, всё прекрасно было.
— Лорик, по-моему, ты чего-то недоговариваешь. А… остальное?
Лариса беспомощно улыбнулась.
— Чего же еще? Если ты имеешь в виду то, за что Адама и Еву изгнали из рая… то в этом мы с тобой не провинились.
— Ты хочешь сказать…
— Я еще раз хочу сказать, что всё было прекрасно. Великолепно и необыкновенно.
— И это притом, что ничего не было, как ты утверждаешь?
— Ты не представляешь, как я тебе благодарна за всё.
— Такого со мной еще никогда не было, — растерянно и виновато сказал Михаил.
«Просто дуры у тебя такой никогда не было», — подумала про себя Лариса.