Тавматургия
Шрифт:
К. Что ты несешь?
Ч. То есть, нет, простите, неточно спросил. Не то и не так. Я хотел другое сказать: эти все привилегии, они тоже сверх… ну, вы понимаете… сверх… сверх…
М. Сверхчеловеческие?
Ч. Да! Вот именно! Благодарю. Вы помогли сформулировать мысль.
М. Я понимаю. Отвечу. Это мое субъективное мнение.
Ч. Ну разумеется!
М. Возможно, оно вам покажется слишком жестоким.
Ч. Мне все равно! Это будет мнение моей королевы.
К. Боже правый…
М.
К. Самоубийственной.
М. Да.
Ч. Что же делать?
М. Не знаю. Попробуйте поменять местами пару-другую букв.
Ч. А конкретнее можно?
М. В самом хвосте расшифровки.
К. Однако.
Ч. Но… тогда это будет уже не совсем человек. Или это не важно?
Мышь молчит. Крыса и Человек, склонив головы, уходят.
Свидригайлов снова в своем дешевом номере. На кровати валяется господин Н.
Свидригайлов стоит в замешательстве, с чемоданом в руке.
Н. Привет.
С. Опять это вы?
Н. А кто же еще?.. Ну, вы, наконец, догадались?
С. О чем?
Н. Значит, не озарило, не торкнуло?
С. Отстаньте вы от меня, отвяжитесь!
Свидригайлов садится в кресло, откидывается на спинку, закрывает глаза.
Н. Ничего, что я тут у вас на правах старой няни? Никак не стесняю?.. Вы теперь спите или того… может, молитесь? Я всегда ощущал, что эти молитвы — разговор слепого с глухим. Все эти просьбы и всхлипы, пустые надежды… Делай, брат, что по судьбе тебе выпало, ну, с оглядкой на тайну, конечно, это и будет молитва. А умолять на коленях космический вакуум… Милосердие — это не десять рублей.
С. Почему так безжалостны?
Н. Господи, кто?
С. Мама, отец, этот Маккензи дурацкий.
Н. Не знаю… Маккензи, по-моему, ведет себя как обычно.
С. А кто он вообще такой?!
Н. Ваше завтра. Или, возможно, вчера. Как посмотреть.
С. Хорошо, допустим, увидим… От меня-то что ему нужно?
Н. Н-ну… Это вопрос философский. Сняли номер — и ладно, живите себе.
С. Как будто все в полном порядке?
Н. Ну да. А что вас тревожит? Возможно, вид из окна?
Свидригайлов встает, подходит к окну, раздвигает шторы — за окном непроглядная ночь. Нет ни звезд, ни луны — сплошной черный бархат. Вдруг стекло набухает большим пузырем, разбивается вдребезги,
Мерцающий мир
САВЕЛИЮ хорошо за сорок, с другой стороны, он хорошо сохранился. Вопрос «для чего сохранился» пока что в его голове не оформился. САВЕЛИЙ не привык тревожить себя абстрактными мыслями о жизни и смерти, о конечной цели существования и проч. Зато САВЕЛИЙ пристально следит за своим организмом, регулярно сканирует внутренние органы на томографе, практикует питание по системе доктора Волкова, держит мускулатуру в тонусе, дважды в неделю занимаясь на тренажерах в ближайшем «Докторе Лодере». «Доктор Лодырь» — иногда каламбурит САВЕЛИЙ, но его жена, ТАМАРА, каламбуров не любит — у нее более изощренное чувство юмора. Так она считает с тех пор, как стала смотреть «Прожекторперисхилтон».
В этот ранний час (7.30 утра), с которого начинается наша история, САВЕЛИЙ бежит трусцой по Пречистенской набережной, приветствуя на ходу встречных бегунов — в основном иностранных бизнесменов, приехавших в Россию за длинным рублем и короткими связями. Кстати, вы никогда не задумывались о карнавальном начале в жизни экспатриота? Ну да ладно — об этом в другой раз.
Сразу после пробежки — контрастный душ с охами, ахами и веселым (исключительно благим) матом. САВЕЛИЙ живет в престижном районе, который москвичи называют «Золотая миля», в Молочном переулке (по соседству с одним из самых ярких людей страны, б/у спикером ГД, Борисом Грызловым; где-то там же — Маша Шарапова и печально знаменитая госпожа Васильева). Квартирка сравнительно небольшая, но славная — САВЕЛИЮ с женой и четырехлетней КСЮШЕЙ пространства пока хватает. В любом случае такая недвижимость да в таком месте — прекрасное вложение денег. Лет через двадцать ее запросто можно продать втрое дороже — миллионов за пять (зеленых, конечно).
Пока САВЕЛИЙ готовит в блендере фруктовый коктейль, с изяществом наполняет густой розовой жижей высокий стакан, мимо по-европейски открытой кухни в футболке, на которой написано «Shit happens», проходит его жена ТАМАРА — шлеп-шлеп босиком по паркету, словно лунатик, спит на ходу, бедняга. САВЕЛИЙ приветствует жену («Доброе утро») — она, не глядя, пошевеливает пальцами — вялый жест моллюска, ноль энтузиазма.
САВЕЛИЙ в своей уютной дымчатого цвета «ауди» несется по Комсомольскому проспекту в сторону Третьего транспортного кольца. Пробок пока что нет, и это радует САВЕЛИЯ — не любит он опаздывать в родное министерство. Вернее, замминистра не любит, когда САВЕЛИЙ опаздывает, а тому все регулярно доносят, дуют в уши день и ночь. В этот момент звонит мобильный — задорная финская полька. Включается громкая связь.