Тавриз туманный
Шрифт:
– Не знаю, Нина, согласишься ли ты с тем, что советует консул?
– Вот уже шесть лет я в Тавризе. Скажи сам, был ли хоть один случай, чтобы я не последовала его советам?
– Но сейчас такое положение... Он предлагает тебе временно покинуть Тавриз. Я с ним тоже согласен.
– Если бы можно было эвакуироваться вместе с тобой, я не возражала бы, но ты занят важным делом, и я хорошо знаю, что ты никуда не поедешь, пока не доведешь его до конца. А одна без тебя, я тоже с места не двинусь.
– Но положение очень тяжелое, пойми Нина! Возьми Меджида и уезжай на время, чтобы я был спокоен за вас и мог заниматься своим делом.
Она решительно ответила:
–
Я замолчал. Мне не хотелось расстраивать ее. Я и раньше знал, что она не согласится ехать без меня. Несмотря на угрожающее положение, я верил в наши силы. Ни Сардар-Рашид, ни вторгшиеся на нашу территорию полчища разбойников не осилят нас. Мы были готовы к отпору, большинство населения было на нашей стороне. Наша агитация дала свои плоды: народ понял, что турки вовсе не стремятся освобождать от русских угнетателей, а идут грабить. Их единственная цель - отвлечь внимание русских от сарыкамышского фронта.
* * *
Наши люди все время дежурили у русского консульства. Через каждые полчаса мы получали от них донесения. Около четырех часов нам сообщили: к консульству подкатил закрытый автомобиль. Из него вышел неизвестный человек и прошмыгнул в здание. Не было никакого сомнения, что это не кто иной, как Сардар-Рашид. Очевидно, уезжая, консул хотел дать инструкции этому авантюристу, выступавшему в роли правителя Азербайджана.
Мы ждали подтверждения этого предположения от Махру-ханум. Она снова вернулась в дом Сардар-Рашида и весь день держала с нами связь через верных нам женщин. После десяти часов вечера они не могли проникнуть к ней. Мы договорились, что она будет звонить по телефону. И действительно, не прошло и получаса после сообщения дежурного, как раздался телефонный звонок. Это была Махру. Она сообщала, что за Сардар-Рашидом прислали машину из консульства. Сейчас он должен вернуться. Его ждут с минуты на минуту. Он должен отправить в Марагу двух гонцов с письмом к Гаджи-Мирза-аге Биллури. Гонцы одеты, как курды.
Необходимо было заполучить это письмо. Мы немедленно отправили четырех всадников к Яныг-йолу и приказали им ожидать там гонцов. Еще одного конника мы послали к дому Сардар-Рашида. Он должен был, оставаясь незамеченным, следовать за гонцами до Яныга, а потом вместе с первыми четырьмя товарищами, задержать гонцов.
Всех этих людей мы тоже одели в курдскую одежду. Под видом головорезов из отряда Гаджи-Мирза-аги Биллури они должны были ограбить гонцов.
К шести часам утра они вернулись с письмом. Оно было очень похоже на то, копию которого несколько дней назад принесла Махру. Сардар-Рашид писал:
"Насримин аллаху ве фахтун гариб*.
______________ * Да поможет бог, близка победа (арабск.).
Уважаемый друг!
Благодарю всевышнего, что осуществление нашей общей цели близко. Победа воинов ислама осветила наши сердца. Радости нашей нет предела. Надеюсь, в недалеком будущем мы отпразднуем нашу встречу. Город готов склонить голову перед священным стягом халифа вселенной. Передайте наши приветствия победоносной армии и ее героическим вождям, борющимся за нашу независимость. Мы усердно готовимся к встрече, хотим создать наилучшие условия для отдыха доблестных аскеров. Очень прошу вас сообщить, на сколько человек мы должны приготовить помещение, сколько комнат надо освободить и оборудовать для офицеров, сколько солдатских мундиров и сапог понадобится вам. Мы хотим предвидеть все, чтобы не краснеть перед армией, защищающей нашу свободу. Если у Вас или Кербалай-Гусейн-аги
Агаллунас* Сардар-Рашид".
______________ * Агаллунас - букв: нижайший в Иране. Это слово принято ставить в конце письма в знак особой вежливости.
Снова Сардар-Рашид гнался сразу за двумя зайцами. Пресмыкаясь перед Гаджи-Мирза-агой Биллури он хотел обеспечить себе безопасность на случай, если турки займут Тавриз. Выведывая у него сведения для консула о количестве наступающих, он выслуживался перед русскими, чтобы они не сняли его с поста губернатора, если турки будут разбиты.
От нашего дежурного в индо-европейской телеграфной конторе мы узнали, что только за последние два дня Сардар-Рашид послал в Тифлис восемь телеграмм. К сожалению, все они были шифрованные, поэтому мы не знали, о чем он сообщал наместнику.
До занятия Мараги турками Сардар-Рашид относился ко мне терпимо. Может быть, он и лелеял давнишнюю свою мечту убить меня и завладеть Ниной, но не подавал виду и поддерживал со мной дружбу. Но теперь, а особенно после эвакуации консула в Тифлис, он почувствовал себя хозяином положения, стал открыто враждовать со мной. Видимо, он решил, что с помощью наступающего на Тавриз Хелми-бека сможет расправиться со мной.
Пока консул был в Тавризе, Сардар-Рашид скрывал свои гнусные планы в отношении Нины, ведь она работала в консульстве. Теперь, когда консульство выехало, и он не боялся, что будет из-за нее иметь неприятности, он открыто заявил Махру:
– Не очень-то задирай нос. Через пару дней в этом доме появится женщина, которая своей красотой затмит тебя.
ВСТУПЛЕНИЕ ХЕЛИМ-БЕКА В ТАВРИЗ
Русские солдаты ушли из города, войска Гаджи-Самед-хана были разбиты, и турки занимали город без боя. Мы тоже пока решили подождать. Толпы нищих, бездельников, женщин сомнительного поведения во главе с молами и городскими богатеями направлялись к кладбищу Кечил.
Многих из них разбирало любопытство. На ходу они заучивали приветствия, готовясь выкрикивать при появлении авангарда Хелми-бека:
– Да здравствуют спасители ислама!
– Да здравствует Эркен-паша!
– Да здравствует Биллури!
– Да здравствует Кербалай-Гусейн Фишенкчи!
– Привет освободителям!
По приказу Сардар-Рашида вступающим на территорию города солдатам подносились сухие фрукты, сладости, хлеб, выпеченный из теста, замешанного на масле.
В отряде, который вошел в Тавриз, не было и тысячи человек. Они были одеты кто во что горазд. Оружие было у всех разное. Тут можно было увидеть и винтовку, и ятаган. По походке было видно, что никто не проходил военного обучения. Позади везли пушки - трофеи после сражения с Гаджи-Самед-ханом. Собственная артиллерия отряда - несколько горных орудий и пулеметов - была навьючена на мулов.
Очень скоро встречающие поняли, что ждать от этого сброда нечего. Моллы и ахунды были сильно расстроены. Богачи, мечтавшие об освобождении Тавриза из-под влияния русских, не могли скрыть своего разочарования.
Приветственные крики слышались все реже. Даже бродяги не проявляли никакого энтузиазма.
Я стоял у Адъютантских ворот, наблюдая за церемонией встречи "победителей". Какой-то человек рядом со мной, не умолкая, выкрикивал два слова: "Да здравствует!" К кому относилось его приветствие, было непонятно.