Тавриз туманный

Ордубади Мамед Саид

Фриксон и Мирза-Алекбер-хан прошлись несколько раз по залу, потом подошли ко мне.

Первым заговорил Мирза-Алекбер-хан.

– Мне кажется, мы с господином Абульгасан-беком имели счастье познакомиться на официальном банкете генерала, не так ли?

Сам того не подозревая, он значительно облегчил выполнение моей задачи. Я спокойно ответил ему:

– Лично я господина Мирза-Алекбер-хана знаю не по официальным банкетам, а по строго секретным документам.

Мирза-Алекбер-хан не понял моего намека, безразлично

спросил:

– О каких документах изволите говорить, мой господин?

В ответ я шепнул ему на ухо:

– Я говорю о документах, которые доказывают сотрудничество господина хана с мистером Фриксоном и германским консулом, о двух расписках. В одной говорится, что вы получаете сто туманов в месяц, а в другой - пятьсот. Одна связывает вас с Берлином, другая с Вашингтоном. Теперь понятно вам, о каких документах я говорю? Полагаю, комментарии излишни.

Мирза-Алекпер-хан был поражен. Взяв меня под руку и оставив Фриксона в обществе других гостей, он потащил меня в сторону. Он был очень взволнован, его трясло, как в лихорадке. Невольно его дрожь передавалась мне. Я боялся, что он вот-вот упадет в обморок, и поспешил немного успокоить его:

– Господин хан, возьмите себя в руки. Люди, которые решаются на опасные дела, должны быть волевыми, неустрашимыми, а вас при одном упоминании об этих бумагах бросает в жар и холод. Нет необходимости волноваться, милейший хан. Ваша тайна в надежных руках. С вами ничего не случится, можете положиться на меня.

К Мирза-Алекпер-хану вернулся дар речи.

– Мой повелитель, я совершил ошибку, достойную самой суровой кары, но сделанного не вернуть. Молю вас, не губите меня. Мое разоблачение оскандалит меня на весь мир. Позор, позор!..

Я вынул портсигар и предложил ему папиросу.

– Даю вам слово, если вы согласитесь сотрудничать с нами, никто о существовании этих документов и знать не будет.

– Ваше предложение весьма кстати. Я давно мечтал сблизиться с вами. Я даже несколько раз имел честь говорить об этом с Ниной-ханум.

До самого конца банкета он не оставлял меня. Когда мы собрались уходить, он пожал мне руку и спросил:

– Сможем ли мы завтра в четыре часа встретиться?

– Где?

– Нижайше прошу вас пожаловать ко мне. Мы будем совершенно одни.

Я согласился.

В ГОСТЯХ У МИРЗА-АЛЕКПЕР-ХАНА

Как только я вошел в комнату, Мирза-Алекпер-хан вскочил с места и, пожав мне руку, спросил:

– Господин мой, неужели все то, о чем вы говорили вчера вечером, истина?

– Вы пригласили меня сюда по делу. Давайте же поговорим по-деловому, прервал я его несколько раздраженно.
– До сих пор я не разоблачал вас лишь потому, что хотел встретиться с вами и прийти к соглашению. Если это вас не устраивает, я не буду настаивать. Пеняйте на себя, я буду действовать так, как сочту нужным.

– Господин мой, зачем

вы так говорите? Неужели вы сомневаетесь, что я не ценю ваше великодушие? Приказывайте - я готов все исполнить. Я не могу не отдавать себе отчета, что от повиновения вам зависит моя судьба.

– Да, вы правы. Что ж, если вы так хорошо все понимаете, вы должны без обиняков ответить на все мои вопросы.

– Совесть моя порукой, что я никогда не лгу.

– Хорошо. Скажите, с каких пор вы держите связь с германским консульством?

– Я начал служить немцам на второй год моей работы в русском консульстве.

– Как это произошло?

– На банкете, устроенном русским консулом по случаю-дня рождения царя, куда я, как и все работники, был приглашен, я познакомился с Абульфат-Мирзой. Куда бы я ни ходил, где бы ни сидел, с кем бы ни разговаривал, он, как тень, следовал за мною. После этого мы с ним встретились еще несколько раз. Консул знал об этом. Вскоре он вызвал меня к себе в кабинет и дал прочесть приказ о повышении моего жалованья на десять туманов. Я горячо поблагодарил его. В моем бюджете эта сумма играла немалую роль: в то время я получал всего двадцать пять туманов в месяц. В ответ на мою благодарность консул сказал:

– Если вы будете добросовестно выполнять все мои поручения, с нового года вы станете получать пятьдесят туманов.

– Премного благодарен. Да ниспошлет аллах его императорскому величеству здравие на многие лета. Под тенью его славы нам всегда будет лучше и легче, - ответил я ему.

– Если вы любите императора, значит, вы хотите видеть его и его правительство сильным и влиятельным. Но желать этого мало. Надо помогать всеми доступными вам средствами русскому государству, - продолжал консул.

Я все еще не понимал его намеков, не знал, что он потребуют от меня. Я снова поблагодарил его. Тогда он спросил:

– Какие у вас отношения с Абульфат-Мирзой?

– Да, как сказать, как будто приятельские.

– Бываете ли вы друг у друга?

– Да.

– Почему же вы не приглашаете его сотрудничать с нами?

– Он получает в немецком консульстве солидное жалованье, не думаю, чтобы он перешел к нам.

– Это и не нужно, он может одновременно работать и у нас, и у них.

– А что он будет делать у нас?

– Его работа будет совсем незамысловатая. Он должен будет снимать копии с документов в немецком консульстве и передавать их нам. За это мы ежемесячно будем платить пятьсот туманов. Как видите, ничего трудного нет.

– Что ж, я могу предложить ему это, - ответил я консулу, а сам подумал: "это совсем легко. И за такую работу пятьсот туманов в месяц?! Заманчиво. Если бы мне предложили это, я согласился бы, не моргнув глазом".

– Скажите, как вы думаете, он согласится?
– прервал мои раздумья консул.