Таймырский Эрмитаж
Шрифт:
– Так что, держаться левого берега?
– Да, чтобы не промазать. Знаешь, куда нам придётся свернуть?
– На запад?
– Правильно, на запад. Но ты можешь себе представить, что есть такая река Коруелахбигай? Не выговорить…
– Да, язык сломать можно.
– Вот там мы напетляемся. Чтобы продвинуться к цели на километр, по этим петлям надо пройти не менее трёх.
– Ну, топлива нам хватит, не страшно.
– Зато по горам карабкаться не надо. Эта река проведёт нас сквозь гряду Бырранга. Тут уж воистину, тише едешь, дальше будешь.
После двадцати минут напряжённой тишины Олег Иванович с облегчением произнёс.
– Молодцом,
– Правда? Я ничего не заметил. Вроде ровный берег был.
– Да, здесь можно подумать, что Тарея впадает в этот Ко-ру-е-лах-би-гай, а не наоборот.
– Так у этого притока ширина тоже дай бог. Продолжаем двигаться по шоссе? Что говорит карта?
– Скорее по серпантину. Теперь только считай повороты. А ширина у этой “речушки” на зависть европейским знаменитостям Эльбе, Одеру или Висле.
– Факт! Я был в Варшаве и в Дрездене, так там реки точно слабее будут.
– Ну что же, скажем спасибо Таймыру, за то что приготовил нам такую прекрасную дорогу. Держись теперь опять правого берега. Слева будут притоки, и не дай бог в них завернуть. Разворачиваться будет сложно.
– Вы бы поспали, Олег Иванович, а я уж как-нибудь буду за навигатором посматривать.
– Хорошо, Коля. Поспать не повредит. Держись правого берега и вот тут, перед этой загогулиной остановись. Устроим там привал.
На часах было восемь утра, когда поезд добрался до указанной Олегом Ивановичем точки. Очередной привал. В этот раз повар Володя ошарашил команду, предложив на завтрак бутерброды с сырым мясным фаршем.
– Володя, а мы не отравимся?
– Гарантирую, что проглотишь и добавки попросишь. Это походное блюдо древних германцев. Быстро готовится, вкусно и калорийно.
– Не волнуйтесь, ребята. И немцы и чехи такими бутербродами до сих пор питаются, и больными эти народы не выглядят, – защитил Володю Олег Иванович.
– А где древние германцы брали мясорубки?
– У римлян, вестимо.
– А ведь и вправду вкусно. Ням-ням! Там что, лук примешан?
– И лук, и перец, и соль. И фарш выдержан по всем правилам.
– Надо будет жену научить таким бутербродам.
Авторитет повара от приготовленного на скорую руку завтрака не пострадал. Все бутерброды были съедены подчистую.
Пурга замедлила продвижение. За последние сутки автопоезд прошёл всего сто пятьдесят километров. Но барометр показывал “ясно”, и пурга, начавшая уже заметно стихать, могла и вовсе прекратиться. Для последнего участка пути, где придётся двигаться не по льду широкой реки, а по пологим холмам, это было бы очень кстати.
Русло реки повернуло на северо-запад. С рассветом пурга прекратилась. Справа и слева открылись крутые безлесые сопки.
– Это последние отроги горной страны Бырранга. Точнее, гряды Бегичева. Дальше начинается холмистая тундра. А здесь водораздел. Наш Коруелахбигай течёт на юг. А там, неподалеку начинаются реки, текущие на север, – промолвил задумчиво Олег Иванович.
– Ну, если холмы, то нашему тягачу они нипочём. Преодолеем.
По ясной погоде скорость движения резко возросла. Автопоезд резво бежал, проглатывая километр за километром. В разгар короткого дня река вывела путешественников на небольшое озеро. Держась правым бортом восточного берега, Сергей высматривал подходящее место для выхода на сушу. Комфортная езда по льду широких рек закончилась.
– Господа путешественники, – включил
– Так скоро же обед, Олег Иванович, – ответил за повара старший команды.
– Вот вылезем на берег и там остановимся.
– Хорошо, Олег Иванович, сейчас воду назад во флягу перелью, – подключился повар.
Сергей сбавил скорость, взял влево и, описав широкую дугу по льду озера, подошёл перпендикулярно к пологому правому берегу. Едва передок тягача начал подниматься, Сергей слегка прибавил газу, и автопоезд грациозно выкатился на склон. Сергей держал курс на вершину пологой возвышенности и через три минуты остановился на ней, поставив вагончик горизонтально, словно по уровню.
– Привал. Кто хочет размять ноги, одевайтесь как следует. За бортом минус тридцать два, – раздался в рации вагончика голос Олега Ивановича.
Вся команда с криками “ура!” выскочила из вагончика. В лучах низкого солнца перед ними открылась широкая холмистая равнина с редкими проплешинами в снежном покрове, очищенными от снега свободно гуляющими здесь ветрами. На востоке и юго-востоке отчётливо просматривались зубчатые вершины кажущихся совсем недалёкими гор.
– Володя, а ты что здесь делаешь? – воскликнул врач Лёва. – Тебе надо пельмени варить, а ты тут заболеть рискуешь.
– Давай-давай, Володя. Разомнёшь ноги у плиты, – поддержали Лёву остальные.
Вода для пельменей не успела ещё закипеть, как вся команда уже была в вагончике.
– Ну и морозяка!
– Это ещё ягодки…
– Ничего, вон в кладовке какие костюмчики лежат. В них никакой мороз не будет страшен.
– Так надо бы их уже опробовать…
– Не торопитесь, ребята. Всему своё время. Эти костюмы для работы, – вмешался Олег Иванович.
Солнце приблизилось к горизонту, когда поезд тронулся в путь курсом на северо-восток. По усеянной пологими сопками равнине автопоезд двигался зигзагами, держась по возможности почти бесснежных возвышенностей. Но полностью избежать ложбин с наметёнными сугробами не удавалось. В них тягач глубоко – до верха колёс – зарывался в снег, и водителю Николаю приходилось поддавать газу, чтобы не дать двигателю заглохнуть. Все восемь гигантских колёс тягача с неудержимой силой вгрызались в снег, и тягач, вздрагивая, словно норовистый конь, прорывался вперёд, увлекая оба прицепа и оставляя за собой глубокую колею. Сухой снег широкими струями разлетался из под колёс по сторонам, и не требовалось слишком богатое воображение, чтобы увидеть в автопоезде скоростной корабль, взрезающий могучим форштевнем гладь океана.
– Эх, красота! Хорош наш конь, Коля, не правда ли?
– Отличный конь, Олег Иванович. Далеко ли до цели?
– Напрямую так километров тридцать с гаком. А накривую все шестьдесят.
– Так к утру всяко будем на месте.
– Если нигде не завязнем.
– Ну по такой местности мы точно не завязнем.
Между тем запуржило. Гонимые западным ветром снежинки стремительно проносились мимо кабины тягача. Когда тягач двигался по ветру, Николай мог ещё видеть, что делается впереди метрах в тридцати. Когда тягач двигался поперёк ветра, видимость сокращалась метров до десяти. Выбирать маршрут, ориентируясь по отдалённым вершинам холмов, стало невозможно, и тягач всё чаще попадал в занесённые снегом ложбины. Скорость движения снизилась до предела. За час автопоезд не преодолел и пяти километров.