Таймырский Эрмитаж
Шрифт:
К утру снегопад полностью прекратился. Забортный термометр дополз до отметки минус тридцать градусов. В кабине тягача бодрствовал один Сергей. Однообразная дорога в конце концов утомила и его, и он начал поклёвывать носом. После бесплодных попыток стряхнуть сонливость, он счёл разумным остановиться.
– Эй там, на мостике, – раздался из рации голос командира, – не пора ли подавать кофий?
Рация разбудила второго водителя и Олега Ивановича, который тут же взял бразды правления в свои руки.
– Ого! Уже
Олег Иванович бросил взгляд на навигатор и на карту.
– Так мы уже прошли устье Дудыпты. На карте тут недалеко отмечено стойбище Кресты. Ты никакого жилья не видел, Серёжа?
– Да нет, Олег Иванович. Не видел, но я последние полчаса усиленно со сном боролся, мог и не заметить.
– Да там, скорее всего, давно никого нет. Бог с ними, с Крестами, возвращаться не будем.
На завтрак команде достался омлет, бутерброды и кофе. Между тем полностью рассвело.
– Советую всем надеть тёмные очки, – подал голос Олег Иванович.
– Это мы знаем, – ответил плотник Андрей из Воркуты. – Без тёмных очков на снегу долго не протянешь, особенно по весне.
– Итак, друзья, поздравляю с благополучным завершением первых суток пути. Мы преодолели без малого двести пятьдесят километров. Темп взят хороший. Если так дело пойдёт, двадцать пятого будем на месте. – провёл очередную “политинформацию” Олег Иванович.
– Ну так, вперёд? – второму водителю Николаю не терпелось сесть за руль тягача.
– По коням!
Ледяной покров реки Пясина можно было считать автострадой для экспедиции. Автопоезд неуклонно продвигался на север, и уже утром следующего дня пересёк незримую семьдесят третью параллель, преодолев более шестисот километров от Дудинки. Это событие было отмечено очередным привалом и лазаньей.
– Эх, Володя, если бы ты знал, как мне будет тебя не хватать, когда экспедиция закончится, – начал разговор радист Юра.
– Посмотрим, что ты запоёшь через пару месяцев, – усмехнулся повар Володя в ответ.
– Буду петь исключительно осанну.
– Осанну? А что это такое?
– Эх ты, безбожник. Воспевать осанну значит петь хвалу богу. Ты у нас теперь бог чревоугодия и можешь требовать от нас каждоутренней осанны. Вот так, например: Пою тебе, бог Володимир, бог макарон, пельменный наш бог! – пропел красивым баритоном Юра на мотив “Эпиталамы Гименею” Рубинштейна.
– Hosanna in excelsis [18] ! – рявкнул неожиданно густым басом Олег Иванович.
– О-о. Да у нас можно кружок самодеятельности организовать, – присоединился командир группы Сергей.
– Вот вы в вагончике и организуйте секстет, дорога веселее будет, – предложил Олег Иванович.
– Эх, к секстету бы шестьсот грамм, вот тогда бы мы попели… – мечтательно проронил плотник Саша.
– Хм… Шестьсот грамм?
– Будет исполнено!
Поезд тронулся, и вскоре из вагончика раздалось недружное пение. Но самодеятельность в вагончике такая неслаженность нисколько не смущала – слушать её никто не мог.
Автопоезд тем временем дошёл до слияния Пясины с правым притоком Тареей. Пясина круто повернула на запад, а поезд продолжил движение на север уже по Тарее. Тарея хоть и поуже Пясины, но и её ширина поражала воображение. Сергею временами казалось, что он катит по взлётной полосе аэродрома – широкая равнина русла простиралась далеко вперёд. Левый берег сливался со снежным покровом, и казалось, что поезд экспедиции катит по краю безбрежной заснеженной степи. Если бы не начавшаяся пурга, то и на Тарее можно было бы поддерживать ту же крейсерскую скорость, какая была на Пясине. Сергею волей-неволей пришлось ползти наощупь, чтобы не напороться на крутой берег. Уже по-вечернему смеркалось, когда Олег Иванович объявил очередной привал.
После плотного обеда – на этот раз Володя осуществил свою угрозу и приготовил макароны по-флотски – Олег Иванович поинтересовался.
– Ну как, не сорвали глотки песнями?
– Сейчас сами оцените, – ответил за всех Юра. Он встал в проходе и взмахнул руками, как заправский дирижёр.
– Там, где Крюков канал и Фонтанка-река словно брат и сестра обнимаются… – раздалось вполне слаженное пение пассажиров вагончика. – От зари до зари, чуть зажгут фонари, вереницей студенты шатаются…
– Они горькую пьют, они песни поют и ещё кое-чем занимаются, – неожиданно для всех влился в хор бас Олега Ивановича.
Хор слегка замешкался, но, ведомый баритоном Юры и басом шефа экспедиции, продолжил исполнение задорной песни питерских студентов дореволюционной поры. Закончив в последний раз припев, исполнители и оба изумлённых водителя, оказавшиеся единственными слушателями, восторженно зааплодировали.
– Олег Иванович, откуда вы знаете эту песню? – спросил Юра.
– Были когда-то и мы рысаками… Я же учился в МГУ и даже пел там в академическом хоре, и мы эту песню распевали на капустниках. А вот вы откуда её знаете?!
– Да Юра научил. Классная песня! – ответил за всех командир Сергей.
– Скоро шоссейные дороги для нас закончатся. Как бы не пришлось репетировать “Эй, ухнем!”, – посерьёзнел Олег Иванович.
– Прорвёмся, Олег Иванович! С таким тягачом нам чёрт не брат…
Медленно, но верно автопоезд под управлением Николая двигался на север.
– Коля, сейчас надо быть предельно внимательным. Приближаемся к очередной развилке. Будем уходить налево, – предупредил Олег Иванович.