Тайна академика Фёдорова
Шрифт:
– Я увидел, что в перестройке назревающий кризис лигитимности власти, грозящий её перераспределением, разрешается действиями правящей верхушки через государственный аппарат и идеологическую машину.
– Не будем забывать, что перестройка была с энтузиазмом поддержана значительной частью общества. И, тем не менее, вы отнеслись к ней скептически. Как, впрочем, и я сам.
Даже негативно. Общество как бы „переросло" политическую структуру, созданную на первом этапе советского строя. Вынужденное на первом этапе создание закрытого правящего слоя.
– Номенклатуры.
– Совершенно верно. Создание такого слоя, – продолжил Сергей Георгиевич, –
– Как вы первый заметили, перестройка была частью холодной войны. Она изменила политическую структуру мира. Номенклатура же, которую Сталин называл проклятой кастой и которая при Хрущёве была сознательно выведена из-под контроля госбезопасности и постепенно, но неуклонно совершенно утратила ответственность перед людьми, стала пятой колонной.
– Конечно. Именно так! А Соединённые Штаты играли в холодной, Третьей мировой, войне активную роль и рассматривают результаты „перестройки" как поражение СССР в этой войне. По своим масштабам это явление всемирно-исторического значения.
Фёдоров напомнил своему мысленному собеседнику о том, какую реакцию в общественном сознании вызвала так называемая гласность:
– Можно ли со всей определённостью утверждать, что вся эта кампания гласности привела к революции в сознании общества? – спросил он.
Конечно! И эта "революция" стала первым этапом перестройки, предшествовавшим демонтажу государства.
– А второй этап – это, надо полагать, "приватизация"?
Алексей Витальевич представил, что Кара-Мурза должен был нахмуриться при упоминании об этом катастрофическом кризисе, последовавшем за расчленением Советского Союза и сломом хозяйственной системы.
– Этот кризис, – гневно сказал он, – не был объективным результатом процессов, происходивших в экономических и политических структурах страны. Он был искусственно создан. Создан и осуществлён как антисоветский проект, направленный на слом буквально всех устоев и структур жизнеустройства, на разрушение всей советской, а точнее – русской – цивилизации. Кроме того, передача в процессе "приватизации" преступному миру большой части собственности.
– И власти.
– Да, и власти! .породила аномальный уклад, принципиально несовместимый с жизнью общества, с выживанием страны.
– Так что своеобразным ответом народа на такую реформу стали снижение рождаемости и рост смертности?
– Вот именно!
Пальцы Фёдорова бегали по клавишам машинки, строка за строкой ложились на бумагу, а голос чтимого им философа и политолога звучал в сознании чётко и размеренно, мысли формулировались логично и аргументированно.
– Чтобы оценить масштабы кризиса, – продолжал Сергей Георгиевич, – надо напомнить, что на реформу в России истрачены беспрецедентные в мировой истории средства: экономия от прекращения гонки вооружений; экономия от прекращения войны в Афганистане; экономия от прекращения финансирования всех крупных проектов (а это практически все капиталовложения в промышленность, АПК, транспорт и строительство, которые составляли до 1987 года огромные суммы); экономия от свёрнутых социальных программ; отнятые у населения сбережения (400 миллиардов долларов); экономия от резкого снижения уровня потребления 90 процентов населения. Были загублены не только эти средства, но и промотан весь золотой запас
– Разворовали? Только ли?! – перебил Фёдоров.
– Воровство, конечно, было великое. Но главная причина всё же – не воровство и не вывоз денег за рубеж, а паралич хозяйства.
– Но и паралич хозяйства во многом обусловлен прекращением капиталовложений („инвестиций" – по нынешней терминологии), – опять мысленно перебил политолога Фёдоров, – а те неразрывно связаны с вывозом огромных сумм за рубежи страны!
– Конечно! Но нельзя забывать, что все большие технические системы, на которых стоит, пока что ещё держится жизнь страны (энергетика, транспорт, теплоснабжение и так далее), созданы в советское время. Все они устроены иначе, чем в западном хозяйстве, капиталистическом.
„Рыночном", по терминологии Горбачёва, Ельцина и Путина.
– Верно. За 15 лет выяснилось, что созданная хозяйственная система не может их содержать: при рыночных отношениях они оказываются слишком дорогими. Они разрушаются. В то же время рынок не может и построить новые рыночные системы такого же масштаба. Страна попала в историческую ловушку, в порочный круг, из которого в созданной реформаторами хозяйственной системе вырваться невозможно .
„Как довести глубокие мысли политолога и философа, его точную диагностику „реформ" до адресата? – подумал Фёдоров, возвращаясь от мысленного диалога к действительности. – Как неназойливо, но однозначно показать, что на самом деле, по всем своим основным признакам, созданный в РФ уклад принципиально отличается от западного капитализма, что так это и было задумано. Это разные экономические, социальные и культурные явления. Запад поддерживает наших "капиталистов", потому что они подрядились развалить СССР, обезоружить армию, уничтожить промышленность и науку, бесплатно допустить Запад к ресурсам России, уничтожить и конкурента, и образец для подражания. Организовать стабильное жизнеустройство ни по типу общины (советского типа), ни по типу гражданского общества (западного типа) этот режим не просто не может, а не должен, не имеет права".
Алексей Витальевич печатал текст, порой утрачивая грань между своими мыслями и цитатами из Кара-Мурзы, настолько их позиции совпадали, настолько были ему созвучны книги философа, всплывавшие в памяти – острые, отлично аргументированные. В самом деле, страна живёт, пока ещё живёт, в той реальности – вопреки этому капитализму и параллельно с ним. Многие подсистемы советского строя уцелели и показали поразительную устойчивость. Их охраняют, зачастую неосознанно, инстинктивно, вопреки рыночной риторике, и большинство работников государственного аппарата, и хозяйственные руководители, и само население. Там, где советские структуры выходят из тени, как в суверенной Белоруссии под руководством президента– патриота А. Г. Лукашенко, дело идёт получше.
„Опыт начала XX и XXI веков показал, что при господстве в России уклада, основанного на конкуренции („капитализм", – отметил Фёдоров), она не может выжить как независимое многонациональное государство, тем более в условиях „открытости мировому рынку". Гибель целой цивилизации маловероятна. Следовательно, после более или менее длительного хаоса в России всё равно возобладают, должны возродиться, различные формы социалистического уклада, пусть даже с мимикрией под капитализм (хотя влиятельные силы постараются не допустить возрождения России как сильной независимой страны, тем более с социалистическим жизнеустройством)."